Завершение 85-го сезона в Академическом театре драмы имени Виктора Савина ознаменовано еще одной – шестой – премьерой: к юбилею народного артиста Республики Коми Владимира Кузьмина 30 и 31 мая театр покажет спектакль «Любочка (Бутерброд)» в постановке народного артиста РК Игоря Янкова. Пьесу для бенефиса - как определил жанр автор, бытовую комедию – актер написал сам. О новой постановке, о том, как режиссеру и драматургу бывает нелегко понять друг друга, Владимир Кузьмин рассказал в интервью БНК.

Фото Кирилла Затрутина

- Зрители вас знают и любят как ведущего актера театра, но мало кто догадывается о вашем увлечении литературой. «Любочка» - это первая проба пера?

- Я начал писать лет 25 назад: это были сказки – «Последнее злодейство колдуна», «Лёка и морока» – на двоих-троих актеров, которые мы играли в детских садах и школах. «Любочка» – моя третья «серьезная» пьеса. Первую драму я написал и порвал: она была о судьбе человека, который попал под каток перестройки. Но время прошло, все поменялось – она как будто стала не нужна, и я ее уничтожил. Вторую большую пьесу не закончил. Так что «Любочка», которую написал года полтора назад, станет первой поставленной пьесой, дебютом. Хотя все не так просто. Как-то я показал пьесу директору, он передал ее главному режиссеру, тот похвалил материал и решил ставить. Но было условие: его поправки необходимы, без этого спектакля не будет. Режиссерская версия пьесы не понравилась уже мне, и теперь я сказал: раз так, то ставить не надо. В итоге все-таки удалось прийти к компромиссу, за спектакль взялся другой режиссер – Игорь Янков. Он работает демократично, меня выслушивает, если что-то меняет или предлагает, то спрашивает мое мнение.

- Как создавалась «Любочка»? Есть ли у героев ныне живущие прототипы?

- Что касается пьесы: взял да написал. У меня не было творческих мук, многих дней вынашивания замысла, я не ходил и не страдал - как мне написать здесь или здесь. Просто в один прекрасный момент я сел за стол и написал за две ночи драму с трагедийным уклоном. Но это была другая пьеса. Я показал ее супруге. Она сказала: это ерунда, никто смотреть не будет. Пиши немедленно другую. Комедия нужна, комедия! На следующий вечер я сел и написал комедию. Естественно, через несколько месяцев пришлось к ней вернуться, чтобы тщательно отрабатывать каждую фразу. Но сами эпизоды, события просто откуда-то рождались: я вожу ручкой и уже знаю, какая будет следующая строчка. А откуда - не знаю. Не надо думать, что это все я взял из своей жизни. Это все неизвестно откуда взято. Но предпосылки были - какие-то похожие моменты случались в моей жизни, и не обязательно с одной женой, а с предыдущими. Фамилия героя Хлебников происходит от фамилии друга детства - он был Мельников, но зовут также - Валерий Борисович. Образ друга Алексея Петровича тоже собирательный - с одной стороны, это Анатолий Петрович Федоренко, а с другой - Сан Саныч Трибельгорн и еще черты характера некоторых людей.

- Пока возможность познакомиться с вашим произведением была только у работников театра, поэтому в двух словах расскажите, пожалуйста, о сюжете пьесы.

- Попробую вкратце: на работу в конструкторское бюро устраивается женщина, у которой умер муж, двое детей на руках остались, но начальник отдела категорически против нее. Тогда она начинает завоевывать этого начальника и утверждается как жена: завозит в его холостяцкую квартиру многочисленные вещи, уже все ими загромоздила – дышать нечем. На этой почве начинается конфликт. Поворотов будет много – место действия из «хрущевки» перенесется на курорт и обратно, с начальником произойдут метаморфозы – он попадет в «рабство», которое его «исправит», и т.д. Финал будет счастливым.

- О чем вы хотели рассказать этой пьесой зрителю и удалось ли понять вашу мысль режиссеру?

- Главная мысль - за всяким великим событием или великим человеком, пусть это лауреат какой-нибудь премии, к примеру, Нобелевской, - за ним стоит то, чего мы не видим и не знаем, - семья, близкий человек. В данном случае - это маленькая женщина, которая создала этого героя Хлебникова. Когда за дело берется режиссер, вдруг оказывается, что он понимает все совсем не так, как ты. Хорошо, если он понимает ближе к тебе, чем к себе. Обычно они ставят свое ощущение от пьесы. Я, к примеру, считаю, что в драматических спектаклях должно быть меньше музыки и меньше пластики. Это моя категорическая точка зрения, но надо допускать, что в некоторые моменты могут быть привлечены и другие виды искусства - ведь не даром говорят, что театр - это синтетическое искусство.

- В труппе театра вы с 1996-го года. Где работали до Сыктывкара и как оказались в столице Коми?

- Я хабаровчанин. До того как попал в Сыктывкар, объездил весь СССР: был во Владивостоке, на Камчатке, в Закарпатье. После окончания Иркутского театрального училища получил направление в Черемхово под Иркутском, откуда родом драматург Владимир Гуркин, с которым мы вместе учились. В те годы он работал в Благовещенске, куда заманил и меня, а сам уехал в Омск. В Благовещенске я отыграл полтора года, и меня пригласили в Стерлитамак, где в итоге мне не понравилось. Думаю, что же делать. Поехал в Москву на актерскую биржу, где меня приглядел режиссер из Архангельска. В этом городе я играл несколько лет – было много хороших работ,- но в 1990-е началась невыплата зарплаты, при этом директор театра за бюджетные деньги ездил в Америку на учебу, а артистам детей нечем было кормить. С ним работать я больше не смог и опять поехал на биржу. А там Виктор Свиридкин (был главным режиссером театра драмы им. В.Савина – БНК) и Кочанов (Леонид Кочанов – директор драмтеатра до 2001 года – БНК). Глафире Петровне Сидоровой хотелось возродить спектакль «Власть тьмы» по Толстому, и они искали актера на роль Никиты. Свиридкину и Кочанову показали запись спектакля со мной, после этого мне предложили в Сыктывкаре работу и жилье, и я поехал.

- Об актерах говорят, что это люди самой зависимой профессии. Как часто приходится «давить» себя, насколько это трудно?

- Очень редко бывают настоящие режиссеры. За долгую жизнь в театре я видел троих-четверых (говорю о периферии), учитывая, что удалось поработать в 15 театрах. Для большинства сейчас спектакль – это способ самовыразиться, и так самовыражаются, что актера это иногда как серпом режет. Конечно, держишь себя, сколько можно, а потом прорывается. Ему кажется, что надо так, тебе кажется, что это чушь (так со мной было, когда Свиридкин ставил «Условия диктует леди») – и не докажешь, вот и конфликт. А режиссер имеет право подать на меня докладную, что я отказываюсь выполнять его указания. Так что работа эта очень тяжелая. Найти «своего» режиссера – большая удача, и есть актеры – не знаю, как сейчас, раньше точно были, – которые ездят за «своими» режиссерами по стране.

- Вы «своего» находили?

- В Архангельске было – играл Расплюева в пьесе Сухово-Кобылина. Роль, что называется, на сопротивление: такой он был беспринципный негодяй. Вот тогда наши точки зрения с режиссером Виктором Новиковым абсолютно совпали, у него я потом еще несколько ролей отыграл. Когда приехал в Сыктывкар, думал, что полгода ничего делать не буду, и какое-то время работы для меня действительно не было. Вдруг вызывают в театр: Вербин заболел (заслуженный артист РСФСР Эрнст Вербин – БНК), а он играл главную роль в спектакле «Доктор философии». Так эта роль стала моей первой в театре им В. Савина, а потом, как запрягли… «Власть тьмы», «Без вины виноватые» по Островскому – тоже считаю хорошими работами. Режиссером этих спектаклей был Виктор Свиридкин, и он для меня тоже стал «своим». Сейчас, с возрастом, начинаю думать, что в театре все должно быть просто и понятно, а зачастую бывает наоборот: желание показаться очень умным выхолащивает весь смысл. Как ни банально, людям хочется доброго и хорошего, добро обязательно должно побеждать. Если говорить о том, что такое искусство, возьмем «Черный квадрат» Малевича. Если это кусок жизни в рамке – искусство же является образным отображением действительности, то такая мрачная, безысходная жизнь мне не нужна. Искусство должно давать возможность становиться лучше, должно побуждать жить, а не наоборот, иначе это не искусство.