Сегодня собеседник БНК - молодой сыктывкарский предприниматель Федор Овчинников, основатель компании «Додо Пицца». Он пошел не совсем стандартным для бизнесмена путем — путем публичности и раскрытия информации через блог (http://sila-uma.ru/ ). Это в свое время привело к тому, что Федор стал героем книги «И ботаники делают бизнес» и приобрел еще большую популярность. В интервью агентству он рассказал о том, чем плох социализм, о том, почему пришлось уйти из партии Эдуарда Лимонова и как живется «Додо» с приходом в столицу республики «Макдональдса».

Про сыктывкарский «Макдональдс»

С учетом того, что сейчас июль, и это месяц падения, мы выросли не только в сравнении с тем, что было до марта, когда «Макдональдс» открылся, но и в сравнении с июлем прошлого года. Это опять же доказывает то, что рынок большой, незанятый, что у нас разные клиенты. Нельзя есть одни гамбургеры. Это большой рынок, массовый спрос. Если будет один мак или одна До-До-пицца, это же плохо, это надоест клиенту. Плюс наличие сильного игрока заставляет нас думать над улучшением, экспериментировать и не расслабляться.

О бизнесе и чиновниках

Безусловно, нельзя заниматься строительством, не имея связей с администрацией, потому что этот бизнес затрагивает много интересов. Но есть куча сфер, где соприкосновение с государством и с чиновниками минимально. Это розничные бизнесы, сфера обслуживания. Чтобы открыть парикмахерскую и качественно обслуживать людей, не нужно никаких чиновников, связей, никто этот бизнес трогать не будет, никому он не нужен.

О стране

Меня многие вещи не устраивают, но, опять же, любой предприниматель — он реалист. Он за свободную экономику и частную собственность.

У нас страна сейчас во многом эмигрирует к социализму. Это плохо, потому что социализм не дает возможности развиваться. А социализм в чем? Допустим, в трудовом праве. Сотрудник может написать заявление и уйти, а работодатель уволить не может. Это поощрение неэффективности. Страна будет неконкурентоспособной, если она будет скатываться к социализму. Я понимаю социализм в Швеции, где люди сознательные, там другой менталитет, эта страна к социализму через другую дверь пришла. Пока нефть у нас есть — да, у нас все хорошо.

Меня что не устраивает? Что у нас государство, госкомпании немного извращают трудовой рынок. Когда человек получает 60 тысяч рублей и уходит домой в 5 часов, ничего, по сути, не делая на работе, если брать сухой результат, он просто процессом занимается, этого человека заставить работать на другом месте на результат не получится, а внутреннего стержня, какой есть, скажем, в протестантской культуре, что человек должен работать, что-то создавать, его нет. Это очень большая экономическая проблема.

Об Эдуарде Лимонове

Да, я входил в национал-большевистскую партию Эдуарда Лимонова, организовал здесь ячейку, вел агитацию, мы сжигали американский флаг. НБП тогда была другой партией. У меня никогда не было каких-то правых взглядов, это была партия, в которую входили Егор Летов, Сергей Курехин, Александр Дугин. То есть это была партия, которая эксплуатировала романтические революционные образы, Че Гевару и этим манипулировала. Лимонов был писателем, нон-конформистом. Это было на первом курсе, когда энергию нужно было куда-то выплескивать, и все это вылилось в такую борьбу с системой. Потом эта энергия вышла в науку. Я просто понял, когда был в НБП, что либо ты науке себя посвящаешь, либо политике. Потому что, если чем-то занимаешься, это нужно делать без остатка, если хочешь чего-то добиться. И я выбрал науку. И полностью перестал заниматься политикой.

Потом еще момент: я из партии-то вышел принципиально. Потому что когда я туда вступал, там была достаточно размытая идеология, а потом появились лозунги «Сталин! Берия! ГУЛАГ!». Я по мировосприятию всегда был ближе к анархистам, а тут «Сталин! Берия! ГУЛАГ!», и я сразу написал письмо Эдуарду Лимонову о том, что это не моя партия и я сдаю членский билет. И в ФСБ, а не в милицию, кстати, меня вызывали уже потом, через полгода после того как я вышел, и связано это было с тем, что лимоновцы покупали оружие. Лимонова после этого посадили.

Про бизнес-войны

Бизнес – это война. Человечество не меняется. Просто война трансформируется. Воевали, потом появился футбол – форма войны, и бизнес – экономическое соревнование. Но война бывает разная. Есть война благородная, когда ты не бьешь исподтишка, побеждает сильнейший, ты ведешь ее честно. Может быть, война – это грубо, но то, что это соревнование, – это точно. Насчет врагов… Таких каких-то эмоционально заряженных у меня, безусловно, нет. Даже в плане конкуренции я бы не сказал, что есть враги, которых ненавидишь. Есть вызовы перед собой, то есть достичь чего-то. Есть увлеченность созданием какого-то классного продукта.

А для нашего бизнеса наш продукт – это сам продукт и сервис. В плане бизнеса для нас важнее клиенты, чем конкуренты. То есть ходить смотреть, что у конкурентов хуже, а у нас лучше, и радоваться – это неправильно, потому что, собственно, чуть расслабился, сразу же у тебя хуже стало. А вот думать о том, что думают о тебе клиенты, нужно в первую очередь.

Об этике

Предел, конечно же, есть. Мы учимся. Какие-то вещи запускаем, смотрим, какая реакция, работает-не работает. Очень важно учиться. Мы запустили однажды в социальной сети конкурс «Додо-декольте»: девушки фотографировались, чтобы было декольте и пицца. И мы поняли, что этот конкурс очень сильно «режет» аудиторию, что есть люди, которые говорят: «Это крутой конкурс», и есть большая аудитория, которая говорит, что это ужасно, пошло и так далее. Мы поняли, что нужно запускать конкурсы, которые, может быть, не привлекают свою аудиторию, но хотя бы ее не разделяют, то есть нет активных противников.

О планах

Планы-то большие. Но мы действуем по принципу «Думай глобально, действуй локально». Мы думаем обо всей России, потом ближайшие страны, бывшие СНГ, выход в другие регионы. Я не вижу причин, почему наша бизнес-модель не может быть востребована где-нибудь в Польше или Аргентине.

Наша компания – она на 50 процентов IT-компания. Что мы создаем? Что наш продукт? У нас несколько продуктов. Один из них – пицца, которую может купить каждый сыктывкарец. Второй продукт – это наша бизнес-система, которую мы отдаем нашим франчайзи. Вопрос: почему компания, которая появилась два года назад, продала уже пять, нет, получается, уже восемь франшиз? Бренда у нас нет российского. Почему? Люди покупают нашу модель. В чем ее уникальность? Мы создаем собственный софт, информационную систему для управления этим бизнесом, мы сами его продумываем, разрабатываем под наши бизнес-процессы. Модель чем-то похожа на модель компании «Apple». Они сами делают софт, операционную систему и сами делают «железо». И у них и софт, и железо идеально интегрированы. За счет этого получается идеальный продукт.

Наша задача – сделать идеальную пиццерию с точки зрения процессов, максимально эффективно, а потом тиражировать ее. Наш софт облачный. Это значит, что все наши пиццерии, франчайзи работают с информационной системой в виде веб-сайта. Они не получают какую-то программу, которую устанавливают у себя. Они заходят на сайт, вводят логин и пароль и работают с нашей системой. За счет этого мы еще и контролируем франчайзи. Мы в онлайне видим, сколько по времени они готовили каждую пиццу, сколько сейчас людей на смене, какое соотношение людей и выручки. И эта модель уникальная, почему в нас инвесторы и вкладывают деньги. Почему у нас компанию, у которой в прошлом году оборот был 45 миллионов рублей, оценили в 200 миллионов рублей? Это очень хорошая оценка именно потому, что мы создаем не просто пиццерию, мы создаем модель. Мы IT-стартап фактически.

О стереотипах

Я ем пиццу не так часто, может быть, но раз в месяц, наверное, ем. Причем заказываю как обычный клиент, по телефону. Часто мои гости удивляются: «Ты что, платишь за пиццу, что ли?» Конечно, плачу.

Нет здоровой или вредной еды, есть мера. Любая еда, которую употребляют без меры, является вредной. Потом, пицца — это не повседневная еда. Это еда ситуаций, праздников, каких-то потоковых состояний, когда человек задержался на работе, сидит с компанией что-то решает, и ему настолько не надо выпадать из творческого потока, что лучше позвонить, чтобы им привезли качественное и вкусное, чтобы быстро подкрепиться. Безусловно, пиццу не едят каждый день. Мы, анализируя нашу клиентскую базу сегодня (наша система это позволяет), знаем, что наш главный покупатель - это тот, кто заказывает пиццу раз в три-четыре месяца. Есть люди, которые заказывают чаще. Есть клиенты, которые заказывают на 200-300 тысяч рублей в год. То есть чуть ли не каждый день. Я сам, когда начинал, развозил пиццу, приезжал. Квартира заставлена коробками из-под пиццы, сидит человек, играет в какую-то онлайн-игру, темно, он говорит: «Деньги на тумбочке, пиццу поставьте, до свидания». Человек живет в своем мире. Мы, конечно, понимаем, что у нас технология фаст-фудовская, но мы стараемся в этой технологии все сделать качественно, чтобы продукты всегда свежие были, чтобы у нас была чистая совесть. Люди — рабы стереотипов. Они придут в столовую, где, как им кажется, более здоровая еда, но они не знают, как она готовится. Когда я решил заняться этим бизнесом, в общепите, поехал в Питер и работал в ресторанах, я первое время был шокирован, просто не мог ходить в рестораны, потому что я увидел изнанку, как это готовится.

О комфорте для бизнеса

Я вам скажу, что везде с предпринимательством, культурой, климатом нормально. У нас такой бизнес, что если ты занимаешься и не пытаешься получить какие-то преференции от государства, то никаких проблем нет. Нас не заваливают проверками, мы всегда говорим: «Приходите, проверяйте». Мы к этому готовы. Что касается потребительской культуры, то я думаю, что у нас лучше всего дела идут в городах с высоким уровнем жизни. Это Ухта. Хорошо дела идут в Сыктывкаре, на других рынках мы представлены меньше. Но, что удивительно, есть маленький городок Сарапул. Он известен тем, что, когда был телемост с Путиным, ему задали вопрос, почему все так хреново в Сарапуле. Это стало неким мемом в Сарапуле. И Сарапул — действительно, это маленький удмуртский город с полуразорившимися оборонными заводами. Самое интересное, что, опять же, за счет качества, сервиса, показатели Сарапула лучше, чем показатели Челябинска. И этот ресторан растет, я уверен, что они добьются хорошего показателя даже в таком бедном, маленьком городе.

О публичности

Когда я вышел из книжного бизнеса, вышел практически без денег, было такое лето, реально переломный момент в жизни, я должен был решить, чем заниматься. Фактически четыре года вкладывал душу, время, энергию в одно дело, вышел ни с чем, и нужно было найти новые силы, чтобы двигаться дальше. У меня была ангина, я ночью лежал и тут понял: если я сейчас сдамся, перестану заниматься предпринимательством, то та аудитория, которая читала мой блог, писала мне письма, которая говорила, что моя история мотивирует - я понял, что не могу этих людей подвести. Это дало мне огромные силы идти еще дальше. Это такая внутренняя вещь.

Условно говоря, если я выбрал такой путь пять лет назад, когда блог завел, может, от какой-то безысходности, потому что мне нужно было привлечь внимание к книжному магазину, а у меня не было денег на рекламу. Сейчас с этого пути сворачивать бессмысленно. Вот вы мне предложили встретиться, я не буду же отказываться. Меня греет еще то, что моей публичностью, моими выступлениями — это развивает нашу страну, предпринимательство. Безусловно, это дает силы и ощущение, что ты не зря что-то делаешь.

О семье и работе

Я на работе провожу много, но при этом я провожу время и с семьей. Это вопрос баланса. Я просто убрал из жизни многие вещи, которые, как я считаю, мне не важны. Ну... там... телек. Раньше смотрел футбол, сейчас перестал. Я стараюсь не погружаться в политику.

О переезде

Я люблю наш город, отношусь к нему объективно. Я не зацикливаюсь на Сыктывкаре совершенно. В Сыктывкаре сегодня для нашего бизнеса есть большая проблема — это ограниченность человеческих ресурсов. Потому что 240 тысяч — это 240 тысяч. Чем больше людей — тем больше процент людей, подходящих тебе. Мы сегодня делаем невозможное: мы привозим людей в Сыктывкар, в том числе из Москвы. То есть к нам приезжают работать. Но при этом я понимаю, что у нас сейчас базовая экспериментальная площадка, и в ближайший год из Сыктывкара мы никуда не переберемся. Но в последующем мы, возможно, будем перемещать какие-то центры. Еще проблема логистическая. Это проблема не Сыктывкара, а страны. Потому что есть Москва, и нам, чтобы попасть сегодня сначала в Самару, а потом в Челябинск, надо лететь лучами через Москву. И в этом плане Москва самый удобный город именно для сетевых проектов. Но я всегда считал, что в маленьком городе круто, и можно сделать что-то большое. И это еще один интересный вызов.

Когда мои друзья, которые уехали из Сыктывкара в Москву, сделали карьеру, и они видят — бац! Федор, который остался в Сыктывкаре, который с их карьерным восприятием мира неудачник, - в «GQ», в десятке лучших старт-апов России. И у них что-то меняется. Мне прикольно от того, что что-то меняется, что приезжаю в Москву, выступаю на каких-то мероприятиях, там звучит наш город, и люди, которые живут в таких же маленьких городах, видят, что в маленьких городах можно делать проекты и развиваться.

Я долго думал над стратегией, сейчас у нас стратегия следующая: мы идем в маленькие города, мы в них умеем работать, мы там можем быть успешными, там маленькая конкуренция. В большие города мы сейчас пока не пойдем, потому что у нас еще мало опыта. Мы в Сыктывкаре построим сеть: мы открываем вторую стационарную пиццерию, потом откроем третью, цех для производства теста, наладим и отточим все процессы, добьемся максимального качества и сервиса стабильного, меню сбалансируем и так далее. На все это требуется время. И только после этого мы пойдем в большие города.

Про Евгения Чичваркина

На Чичваркина, можно сказать, не я вышел, а он на меня. Про Чичваркина писал книжку Макс Котин, который писал книгу про «Силу ума» «И ботаники делают бизнес». Чичваркин эту книгу прочитал и настолько впечатлился этой историей, что однажды он мне позвонил на мобильный и говорит: «Федор, мне тут так плохо, в Лондоне, приезжай, я тебе покажу магазины, ритейл. Мне интересно с тобой пообщаться». Уважительно так пригласил. Я принял приглашение, приехал к нему в Лондон, он провел офигенную экскурсию по английскому ритейлу. Побывал у него, как он говорит, «на даче» - это имение под Лондоном. Проезжая по этому имению, я ему сказал: «Женя, по-моему, ты не проиграл совершенно, ты выиграл». А насчет общения... Я его поздравлял с днем рождения. Он в Англии, я в России, навязываться особо смысла нет. Но думаю, если все будет хорошо и бизнес будет развиваться, думаю, мы с ним когда-нибудь еще встретимся.

Я понял одно: пересекаясь с Чичваркиным, с Тиньковым, недавно по бизнесу общался с владельцем «Ростикса», - это, по сути, обычные люди, но сильные. Но они обычные, они могут сказать глупость, сделать какие-то ошибки, опоздать. Ты воспринимаешь людей, которые чего-то добились, как идеальных. А это такие же люди.

О ботаниках

Ботаник что означает? Что я пришел в бизнес не с ларька, а с высшим образованием, концепцией. Я понимаю, что для моего арендодателя, который мне сдавал склад, я был ботаником, потому что говорил какие-то умные слова, собственно, и производил впечатление ботаника. Но хотя я быстро научился говорить с людьми на их языке. Я думаю, что много чего осталось от ботаника, наверное, все осталось. Просто я где-то стал сильнее, опытнее. Безусловно, бизнес — это лучшая школа, это практика, это только разбитые коленки. Можно прочитать кучу книжек, но они в голове не останутся. А вот когда ты упал и понимаешь, что если ты сейчас не встанешь и не изменишься - то, собственно, все. Семья пострадает. И ты нигде не застрахован, тебе не выплатят какие-то компенсации. Ты сам за себя отвечаешь. И это заставляет учиться.

О других бизнес-проектах

Конечно, у меня постоянно возникают идеи новых бизнесов, но я их как метлой гоню. Этому меня научил мой бизнес-опыт: важно говорить не «да», а «нет». Важно не то, что ты делаешь, а то, что ты не делаешь. Если ты будешь пытаться делать все, ты ничего не сделаешь. Я пока занимаюсь одним проектом и буду им заниматься. Да, это пицца, да, это фастфуд, это массовый рынок. У меня была когда-то идея, мечта открыть книжную кофейню, то есть совместить книжный магазин и кофейню. Ну, может быть, когда-то, когда от меня не будет требоваться управление компанией, просто для удовольствия я открою авторское заведение, чтобы почувствовать кайф от этого проекта.

О «Додо» и Овчинникове

Сегодня вектор, энергия развития во многом на мне, но я при этом понимаю, что компания все больше становится не мной. У меня как предпринимателя две главные задачи: первое — это видеть будущее, это стратегия, второе — это создать возможность, имея свою медийность, идеи, собрать людей и сделать из них команду, в которой все бы друг друга дополняли и пользовались этими возможностями, и каждый участник команды создавал бы еще больше возможностей. Сейчас в компании много людей. Есть Леня Даньщиков, у него был свой частный бизнес, успешный. Почему он пришел? Он увидел большие возможности, и он талантлив. Моя задача — найти людей, которые в каких-то областях лучше меня. Тогда бизнес превратится в компанию, а не будет бизнесом одного человека. А это моя задача — создать компанию.