В этом году главный внештатный онколог Минздрава региона Андрей Галин получил всероссийскую премию «Будем жить!» ассоциации онкологических пациентов «Здравствуй!». Заместитель главврача Коми республиканского онкологического диспансера победил в номинации «Лучший доктор онколог». В интервью БНК он рассказал о современных методах диагностики и лечения рака, объяснил, с чем связан рост числа онкобольных по всему миру и как часто нужно обращаться к врачу, чтобы выявить и не запустить опасное заболевание.

Фото Виктора Бобыря

– Какие методы диагностирования и технологии вы применяете в Коми республиканском онкодинспансере?

– В настоящее время в диспансере используются современные методы диагностики. У нас есть тяжелое диагностическое оборудование, которое получено в рамках федеральной программы «Онкология» в 2012 году. Также мы уже технически перевооружились в рамках нацпроекта «Здравоохранение» и республиканской программы по борьбе со злокачественными образованиями. В диспансер поставлены ультразвуковая техника, перевооружен эндоскопический парк, как диагностический, так и операционный, что позволяет сегодня проводить методы оперативного лечения с минимальными инвазивными вмешательствами.

– То есть современные методы диагностирования базируются на новых технологиях. А сама методика как изменилась за последние годы?

– На сегодня онкология — наиболее быстро развивающаяся дисциплина в медицине, благодаря тому, что появились успехи в технике, фармакологии и молекулярной биологии. Мы можем фенотипировать опухоль, то есть определять ее биологию, и подбирать индивидуальное лечение. Появились новые препараты для тарргетной и иммунобилогической терапий, которые позволяют с минимальными повреждениями здоровых тканей проводить лекарственную терапию. В лечении многое зависит от техники. Если раньше для проведения лучевой терапии, хирургического лечения, мы направляли пациентов в федеральные медицинские центры, то теперь мы проводим эту терапии на своей базе.

– Рак лечат везде одинаково?

– Онкология — достаточно алгоритмизированная дисциплина. Все наши профессиональные медицинские общества сотрудничают с европейскими и американскими обществами. На всех наших крупных научных форумах — съезде онкологов России или евроазиатском съезде онкологов и радиологов — вырабатываются единые подходы и методы диагностики и лечения. Вся отечественная медицина переходит на клинические рекомендации. И мы ими пользуемся в своей клинической практике. Благодаря своевременному и современному лечению наши пациенты стали жить дольше. И очень важно, что они живут качественнее.

– Онкодинспансер принимает больных не только из Коми?

– На сегодня мы работаем с Архангельской областью, это связано транспортной инфраструктурой, так как из Котласа добраться к нам проще. Также мы работаем с Кировской областью, Пермским краем, ЯНАО. Если проанализировать за год географию наших пациентов, то это не только близлежащие территории, но и Санкт-Петербург, и Москва.

– С чем связано, что к нам едут из крупных городов?

– Иногда бывает, что пациенты — это родственники тех, кто живет здесь, а иногда — наши бывшие соотечественники возвращаются и лечатся.

– Сколько сейчас онкобольных в Коми?

– У нас около четырех тысяч пациентов — это те, кто стоят на диспансерном учете в онкодиспансере. Все наши пациенты пожизненно состоят в раковом регистре.

– Среднестатистический онкобольной — это кто?

– Мы проводили исследование: как правило, это люди старшего возраста, средний возраст пациентов — 64 года. Мужчины чуть моложе, чем женщины, они чаще имеют в анамнезе отягощенную наследственность и другие неблагоприятные факторы.

– Где получают помощь жители удаленных от центра населенных пунктов?

– Структура оказания онкологической помощи у нас достаточно отработана. Есть свой филиал в Воркуте, в большинстве районов организован первичный онкологический кабинет, где работает обученный врач-онколог, в Ухтинской городской больнице есть онкологическое отделение, а сейчас открылся Центр амбулаторно-онкологической помощи на базе объединенной поликлиники Ухты.

– По данным ВОЗ, число онкобольных растет по всему миру. Как медики это объясняют?

– К этому нужно подходить взвешенно. Повышение показателя заболеваемости злокачественными новообразованиями имеет две составляющих: это выявляемость и, собственно, заболеваемость. Выявляемость повышается благодаря росту сознательности населения: люди стали своевременно обследоваться в рамках диспансеризации и профосмотров. На современном диагностическом оборудовании выявляются минимальные новообразования. За счет современного лечения продолжительность жизни онкопациентов увеличилась. В связи с этим создается впечатление, что количество онкобольных резко увеличилось.

– Сколько существует видов рака?

– Уже появились более 200 видов рака, они изучены лабораторно и клинически. Но мы можем лечить около 100-115, а вылеченных — процент небольшой. В онкологии три вида терапии: лучевая, лекарственная и хирургия. До недавнего времени хирургия была единственным методом лечения. Сейчас меняется парадигма лечения онкозаболеваний в сторону лекарственного и лучевых методов лечения. Это позволяет проводить более щадящее лечение.

– Какие общие тенденции в мире и нашей стране в онкологии?

– Меняется отношение к раку. Сегодня злокачественные новообразования уже не рассматриваются как смертельные, к ним относятся как тяжелому хроническому заболеванию. Происходит стабилизация или уменьшение показателя смертности. С 2014 года в республике наблюдается четкая тенденция к снижению смертности от злокачественных образований. В нацпроекте, который сейчас принят, правительством обозначены очень жесткие показатели — смертность, ранняя выявляемость, одногодичная летальность и пятилетняя выживаемость.

– О чем говорят последние два показателя?

– Одногодичная летальность свидетельствует о работе первичного звена, пятилетняя выживаемость — о качестве лечения в специализированных учреждениях. Это тот критерий, который показывает, правильность выбранной тактики лечения.

– У вас же еще есть свой проект. Расскажите о нем.

– Совместно с Ассоциацией онкологических пациентов «Здравствуй» мы организовали на базе диспансера «Школу онкологического пациента». Есть два направления работы: для пациентов и родственников и для врачей первичного звена. Если говорить о врачах, то там идет речь о новых направлениях в диагностике и лечении, разработках, докладах с конференций. Для пациентов и их родственников это важно, потому что не все можно узнать на приеме у врача, есть бытовые и социальные проблемы, которые мы учим их преодолевать. На базе нашего поликлинического отделения существует стомокабинет для пациентов, которые перенесли операции на желудочно-кишечном тракте, одно из заседаний нашей школы было посвящено этой проблеме. Мы обсуждали возможности ухода, применения медицинских изделий, адаптацию в обществе и семье этих пациентов.

Очень много вопросов в разделе медико-социальной экспертизы: как оформить документы на инвалидность, когда их получать. Плюс много у родственников вопросов: как сказать о диагнозе, как себя вести, заразен или не заразен онкологический пациент в быту. В школе происходит общение не только с врачами, психотерапевтом, но и другими пациентами, которые уже условно выздоровели или находятся в стадии ремиссии. Благодаря ассоциации у нас проходят и культурные мероприятия для поддержки наших пациентов.

– То есть люди помогают друг другу бороться с раком?

– Конечно. В конце января на конференции в Москве, посвященной раку молочной железы, было представлено очень интересное исследование из Великобритании, о том, что настроение влияет на качество и продолжительность жизни пациентов. Если настроение было позитивным, то результаты [лечения] были лучше. Длительность безрецидивного проживания у таких пациентов была дольше.

– Насколько сложно настроить пациентов?

– Сложно. Однако «Школа онкопациента» для этого и была задумана. Когда [настраивают] врачи — одно, а когда такие же пациенты, которые уже все прошли, тогда и воспринимается все по-другому. Тяжелые психологические моменты — от начала обследования до постановки диагноза и от постановки диагноза до начала лечения. Когда начинается лечение, еще и с химиотерапии, то это все тяжело физически. И человек, который уже все прошел, может подсказать заболевшему те нюансы, каких даже я не знаю.

– Как узнать человеку, есть у него рак или нет?

– Диспансеризация — это посещение врача и прохождение определенных видов обследований один раз в три года. Но еще есть и профилактический осмотр — раз в год человек должен прийти к врачу. Каких-либо специфических методов исследования, которые скажут, что у тебя рак, на сегодня не существует. Нужно комплексное обследование.