В Замоскворецком суде по «делу Гайзера» допросили подсудимого Павла Марущака, который до сентября 2015 года занимал должность начальника управления информации администрации главы Коми. Он дал показания по обвинению в получении взятки в размере 2 млн руб. от совладельцев строительной компании «Деловой альянс» Александра Ольшевского и Сергея Ситникова за давление на сыктывкарских депутатов, чтобы они поддержали строительство на территории ботсада бывшего КГПИ.

Фото БНК

Павел Марущак рассказал, что впервые о планах строительства на территории ботанического сада в Сыктывкаре он узнал в ноябре 2013 года на совещании в правительстве Коми. На совещании под председательством заместителя главы Коми Александра Бурова присутствовал также Александр Ольшевский, который, как указывает подсудимый, позиционировал себя как сотрудник фонда поддержки инвестиционных проектов Коми.

Там были и ректор КГПИ, вице-мэр Сыктывкара Вячеслав Козьяков и представитель Минархстроя Коми. В ходе совещания Марущак узнал, что строительство на территории сада является республиканским проектом, что эта территория является федеральной собственностью, но передана на управление республике Коми на один год, за который там следует построить жилые дома. Подсудимый также узнал, что предстоят публичные слушания относительно этих планов.

По словам Марущака, Буров поручил ему собрать медийную и общественную информацию о настроениях в связи со строительством, чтобы понимать, чего ожидать на публичных слушаниях.

-После этого я переговорил с самыми активными представителями общественности, которые работали на этом поле: Коми правозащитной комиссии «Мемориал», организации «Экологи Коми» и «Рубежа Севера» (запрещена в РФ по решению суда в 2016 году). Все они пояснили, что будут категорически против застройки ботанического сада. Правительство Коми прямо поддерживало это строительство, - пояснил подсудимый.

Марущак рассказал о настроениях среди общественников своему непосредственному руководителю Анатолию Родову, в тот период замруководителя администрации главы Коми, а также замглавы Коми Алексею Чернову.

Чернов пригласил к себе в кабинет Марущака и сказал, что, поскольку это региональный проект, необходимо мониторить ситуацию и взаимодействовать с общественностью и СМИ.

По словам Марущака, на тот момент никаких задач по убеждению кого-либо в необходимости стройки не ставилось.

Общественные слушания прошли бурно, пришло на них около 150 человек, не все желающие попали в зал.

Затем Марущак встречался с лидерами общественной организации «Экологи Коми» Владиленой Гимадиевой и Ниной Кустовой, а также с Алексеем Колеговым.

- Я сказал, что земля республике передается на год, они могут передать свои требования к этой застройке. Я адресовал их к Ольшевскому, дав им его контакты. «Экологи Коми» – не помню, кто из них именно – спустя какое-то время высказались, что сами готовы приступить к компенсационному озеленению этой территории, если будет реализован проект застройки, и сбросили мне смету. Я еще раз повторил, что не хотел быть посредником, не хотел бы участвовать в каком-то торге, поскольку понимаю, что это может быть неверно истолковано. Поэтому эту смету ценой порядка 5 млн руб. я просто передал Ольшевскому. Колегов сказал, что позицию менять не будет, но готов ее как-то модернизировать, смягчать. Я его также адресовал к Ольшевскому, - продолжал подсудимый.

Как понял Марущак, договориться и «Экологам Коми», и Колегову с Ольшевским не удалось. Кустова рассказала, что она передавала смету Ольшевскому, тот сделал круглые глаза, заявил, что это очень много, давайте вернемся к этому позже. Кустова высказала Марущаку некоторое «фи», заявив, что уже рассчитывала на эти деньги.

- Я ей сказал, что это уже ее вопрос. Из публикаций Колегова я понял, что договоренностью и не пахнет, поскольку там были прямые выпады не только на саму стройку, но и в адрес Ольшевского, - сказал экс-чиновник.

Марущак отметил, что он не имел полномочий работать с депутатами горсовета Сыктывкара, чтобы они проголосовали за застройку территории сада.

- По данному вопросу ни с одним из депутатов не взаимодействовал. Во-первых, никаких поручений мне не поступало. Во-вторых, я не обладал для этого никаким ресурсом. В рамках мониторинга ситуации я взаимодействовал только с руководителем администрации Сыктывкара Иваном Поздеевым. Результаты мониторинга, в том числе медийный и от взаимодействия с некоммерческими организациями, я излагал в еженедельном социально-политическом докладе, который управлением информации направлялся главе Коми и его замам. Это официальный внутренний продукт управления информации, который готовили по итогам нашей работы по анализу ситуации в регионе, - рассказал Марущак.

По словам Марущака, ему известно, что Ольшевский сам встречался с депутатами по вопросу застройки сада. Подсудимый заверил, что он не просил СМИ изменять свою позицию в этом вопросе.

- Я лишь просил после выхода статей сбрасывать мне материалы по застройке сада, дабы их включать в мониторинг, в еженедельный социально-политический доклад. Никакой модерации не происходило. Статьи выходили как за застройку ботсада, так и против, - сообщил Марущак.

По его словам, большинство совета Сыктывкара состояло из лояльных администрации города депутатов. Они всегда голосовали, как это было нужно мэру.

Обвиняемый утверждает, что не мог просить или требовать взятку от Александра Ольшевского еще и по причине личных взаимоотношений. Еще до прихода на работу в администрацию главы Коми, он являлся главным редактором оппозиционной газеты «Негатив», которая не раз писала о том, что Ольшевский был очень близким и доверенным помощником Владимира Торлопова, когда тот был главой Коми, и другом Александра Зарубина.

- Ольшевский сохранил свои позиции и после того, как республику возглавил Вячеслав Гайзер. В дальнейшем произошел какой-то конфликт. Возможно, это было связано с тем, что я предоставил замглавы Коми Алексею Чернову информацию о коррупционных проявлениях Ольшевского, - отметил Марущак.

Далее он рассказал про то, что от знакомого адвоката узнал об уголовном деле питерского предпринимателя Владимира Полукеева, который прибыл в Сыктывкар и как-то договорился с мэрией о выделении ему земельных участков под открытие сети кафе-бистро. В дальнейшем Полукеев, получив подтверждение от мэра Сыктывкара Романа Зенищева о выделении участков, стал их перепродавать.

- Еще участки не были оформлены, а он уже собирал с предпринимателей какие-то деньги. При этом в этих отношениях фигурировал заместитель мэра Владимир Пыстин, который находился в коммерческих отношениях с Полукеевым, как я полагаю. По нескольким земельным участкам желание приобрести изъявил заместитель руководителя администрации главы Коми Александр Ольшевский. Я понимал, что все это создает риск коррупционного скандала. Я рассказал об этом Чернову. В последующем, как мне стало известно, Ольшевский за участие в коммерческой деятельности из администрации главы Коми был уволен, - рассказал Марущак.

По его словам, если бы он требовал деньги у Ольшевского или Ситникова, это было бы зафиксировано и передано правоохранительным органам.

Марущак остановился на процессуальных моментах.

- Я был задержан, и мне было предъявлено обвинение по части 2 статьи 210 (участие в ОПС). Ко мне долго ходили оперативники, когда я содержался в СИЗО «Матросская тишина» и больнице. Суть требований: «Мы же понимаем, что роли у тебя никакой нет, но ты ведь рядом был. Давай что-нибудь подтверждать. Мы готовы приносить материалы, а тебе надо просто подтверждать. Выходим на досудебное соглашение, и пойдешь домой». Я не знал ни до ни после задержания ни о каких коррупционных проявлениях, офшорах, сделках. Вплоть до ознакомления с материалами дела. Мы пришли к компромиссу.

«Мы будем предлагать варианты, а ты соглашайся».

Соответственно, мне принесли не ботанический сад (обвинение, связанное с ботаническим садом - БНК), а принесли, что Чернову Ситников и Ольшевский передавали какие-то 10 млн руб. От меня требовалось подтвердить, что либо Чернов мне это рассказывал, либо это происходило при мне, либо что-то он на них приобрел. Я пояснил, что ничего такого не видел и поэтому в такой форме подтвердить чьи-то показания не могу. Не один такой разговор происходил и не два.

В конце концов, оперативник разозлился на меня и сказал: «Вот как ты хочешь выйти, если у тебя никаких преступлений нет. Ты сидишь, значит преступление точно есть. Надо какое-то преступление придумывать. Я пояснил, что инстинкт самосохранения не дает мне придумать преступление про самого себя. На это он сказал, что преступление будут придумывать они. Следующий раз он пришел — то ли лето, то ли осень 2016 года - и пояснил: Ольшевский рассказал, что давал мне деньги, поэтому будет взятка. За воздействие на депутатов. Я сказал, что это не было в моих полномочиях. Он ответил, ну ничего страшного, не взятка, так мошенничество. На этом мы расстались, - отметил подсудимый.

Марущак отметил, что Следственный комитет качественно подошел к сбору доказательств по эпизоду с ботаническим садом, поскольку все письменные доказательства противоречат версии обвинения.

Отвечая на вопросы защитника Чернова адвоката Карена Гиголяна, Марущак признался, что несколько раз подавал ходатайства на имя следователя о заключении с ним досудебного соглашения. Подсудимый сообщил, что давал показания о том, что он знал и подписывал то, чего он не знал, но ему предложил подписать следователь.

Марущак объяснил, почему он был принужден давать такие показания, - семья после его ареста оказалась в трудном материальном положении: супруга была беременна, он был единственным кормильцем четверых детей.

Гиголян также спросил у подсудимого, что ему известно о преступном сообществе в руководстве Коми, в которое входили Гайзер, Чернов и Ромаданов.

Марущак ответил, что никогда бы не подумал, что это преступное сообщество, что его просили давать показания о других фигурантах дела именно в такой формулировке.

- Всего было два варианта. Сижу я, сидит следователь. Я излагаю обстоятельства, следователь мне поясняет, что в такой трактовке показания не годятся. Надо говорить по-другому. Вместе с оперативным сотрудником формулировалась нужная позиция, которая заносилась в протокол, и я подписывал. Я был не согласен с этими формулировками. Мое несогласие выражалось не только во внутреннем протесте. Я параллельно проводил партизанскую деятельность. Я понимал, что их бесполезно убеждать, взывать к совести. Я понимал, что будет сделано то, что будет сделано. Но параллельно я подавал ходатайства. Я подал 100-120 ходатайств, которые объективно свидетельствовали о том, что это — абсолютная чушь.