Что получается, когда в России хотят создать министерства счастья и будущего, размышляет журналист «Ведомостей» Максим Трудолюбов.

Фото tonkosti.ru

Валентина Матвиенко предложила создать в России два новых ведомства – министерство счастья и министерство будущего. Это очень хорошая идея. Трудно сказать, как обстоят дела со счастьем в Объединенных Арабских Эмиратах, встреча с представителями которых и навела Матвиенко на мысль о министерствах, но в России по обоим указанным направлениям требуются улучшения.

«Будущее исчезло: люди не представляют, чего ждать. Произошла смена модели существования – от роста благосостояния к пассивному выживанию, знакомому еще с советских времен», – говорил в интервью «Ведомостям» директор «Левада-центра» Лев Гудков.

Как будто без большого сожаления общество перескочило от жизни, подсвеченной всякими амбициозными планами – у каждого своими, – к жизни, главная идея которой – перетерпеть и сохранить имеющееся. До кризиса российский средний класс до половины расходов мог выделять на такие нужды, как образование, здоровье и личностное развитие. «Качество человеческого капитала должно было трансформироваться в дополнительный ресурс для роста – и, к сожалению, сделан шаг назад... Если шаги назад продолжатся, то очень быстро стандарт выживания, а не развития снова станет преобладающим», – напоминала в интервью «Ведомостям» директор по социальным исследованиям НИУ ВШЭ Лилия Овчарова.

Общество вернулось в состояние, которое можно считать удобным для политического менеджмента. Кто знает, до чего додумаются люди, когда могут по собственному усмотрению распоряжаться целой половиной зарплаты? Вот это усмотрение, в котором как раз и могут найтись элементы счастья и отдельные наметки на будущее, и сократилось. Сокращение произошло отчасти по естественным причинам (все-таки экономика нефтезависимая), а отчасти и по вполне искусственным, т. е. индивидуальное будущее, будущее по собственному усмотрению, было вполне сознательно отобрано.

То были попытки выстраивать такое счастье и будущее, которое у каждого свое. А то, которое российским политическим менеджментом предлагается взамен, – общее. Как показал опыт минувших двух лет, подмену такого рода общество принимает, а возможно, и не вполне замечает. До Крыма и кризиса будущее было более индивидуальным, а после Крыма и кризиса стало хотя и непонятным, но более общим.

Российское государство, как мы видим, не стремится заниматься отвязыванием экономики от ресурсной зависимости, не стремится к росту, построенному на частных инвестициях и частных потребностях. Официальные разговоры про реформы в России потому и звучат так странно, что они глубоко неискренни. Планы инвестиционного роста всегда пишутся (и сейчас тоже), но не реализуются. Государство всегда говорит о приватизации, но реальностью является национализация. Публичные выступления, как всегда в путинской системе, – прикрытие для реальных процессов.

Чем нынешнее российское государство по-настоящему стремится управлять, так это лояльностью. Работа идет по множеству линий, но их можно в целом описать как создание зависимостей. Размеры госсектора можно оценивать по-разному, но все согласны в том, что они превысили половину экономики. Количество зависимых от государства в низких доходных категориях сознательно увеличивалось на протяжении последних лет. Зависимость среди наиболее обеспеченных и богатых тоже растет, потому что расходы государства становятся все более надежной основой бизнеса. Не всякого бизнеса, конечно, а такого, где у государства контрольный пакет, а обладатели частного капитала встроены в систему жестких отношений между клиентами и патронами.

Московский Кремль умеет управлять лояльностью и выживанием – тут все историческое наследие в помощь. Точнее, так: все настолько уверены, что Кремль умеет управлять лояльностью, что заранее в это верят и легко встраиваются в очередь за деньгами (в нижней части пирамиды) и за привилегиями (в верхней). Министерства счастья и будущего в России не работают, потому что министерства лояльности и выживания работают хорошо. То обстоятельство, что эта лояльность управляемая, т. е. не очень настоящая, всех в России устраивает – и тут тоже все историческое наследие в помощь.