Председатель Союза композиторов Коми Михаил Герцман в своем блоге вспомнил об авторе многих известных коми-песен Якове Перепелице, которому сегодня исполнилось бы 85 лет. Напоминая об этой дате, Герцман рассуждает о чиновниках от культуры и не понимает, почему министерство культуры региона и творческие союзы не приходят к взаимопониманию.

Михаил Герцман считает, что чиновники от культуры страдают "короткой памятью". Фото Николая Антоновского

«Я с детства знал, что одно из счастливейших свойств человеческой памяти – забывать. Память гуманно стирает то, что нам больше не нужно или не укладывается в голове. Меня, например, память заботливо освободила от множества формул по математике и физике ещё в десятом классе (к сожалению, задолго до экзаменов по этим предметам), а заодно, видимо, и от умения мыслить логически.

Помимо личной памяти, существует и память общественная. У коллективной памяти тоже есть свои фишки – она почему-то сохраняет худшее, болезненное и вредное для человечества гораздо бережней, чем всё доброе и светлое. Зачем ей нужно хранить плохое? Вероятно, во избежание худшего. Тогда чем она руководствуется, стирая всё хорошее и душевное?

А вот чёрт её знает...

Жил в Республике Коми человек. Его родителей, уроженцев Харьковской области, раскулачили и выслали в Коми в 1930 году, в самом начале коллективизации, когда он был ещё ребёнком. И так вышло, что первым языком малыша, много времени проводившего на улице, стал коми язык.

Примерно через шесть десятилетий, когда этот человек умирал, он стал забывать русский и вернулся к коми языку – языку, от которого никогда и не уходил. Меня это вновь навело на мысль, что у нас в республике (а человек этот был украинцем) значение национальности часто преувеличивают. И точно! Спустя год после его смерти очередной министр культуры во всеуслышание объявил его «инонациональным» автором.

Песни инонационального автора распевала вся республика. «Деревенька», «Красная рябина», «Шанежки», «Коми ань», «Над речкой Вымь», «Ижемские шали». Его популярность была огромна.

Во времена, когда наше Министерство культуры было ещё дееспособным, практиковались так называемые «поезда искусств». Всё лучшее, чем гордились музыкальный и драматический театры, филармония с её солистами и Государственным ансамблем песни и танца Коми АССР (как он назывался до «Асъя кыа»), учащиеся музыкального училища и даже (вы не поверите!) композиторы – всё это богатство вывозилось на село. Композиторы и их исполнители ездили автономной группой, добираясь до тех сельских глубинок, куда крупным коллективам было не добраться – где и сцен-то порой не было.

Я всегда вёл композиторские концерты и утверждаю – никого так не встречали, как этого композитора! Он был истинно народным. Да и как было не любить такого автора – ведь о каждом районе или городе, куда направлялись «поезда искусств», он сочинял новую песню. Нередко – на коми. И песню эту подхватывали. Многие певцы тогда стремились попасть в нашу группу – исполнители его песен были, как говорится, «обречены» на успех.

Балет «Яг-морт» в шестидесятые годы прошлого века сделал его имя известным всей стране. Потом были опера «На Илыче», оперетта «Ни пуха, ни пера», новый балет «Домна Каликова» (я его оркестровал). И снова песни, песни, песни на русском и коми языках...

Прежде чем возглавить наш Союз композиторов, он долгие годы работал педагогом музыкального училища – преподавал баян. Сам будучи классным баянистом, он воспитал множество учеников – золотое, кстати сказать, число – пятьдесят. Многие из них прославились на всю страну (то же Сыктывкарское трио баянистов). А начал трудиться он ещё в пятидесятых – баянистом в тогдашнем «Асъя кыа», где и появились его первые песни.

После смерти композитора не было такого года, чтобы в филармонии ли, в оперном ли театре, в музыкальной ли школе (да ещё и не одной) так или иначе не отмечался день его памяти. И всегда эти концерты собирали полные залы. Получается, что народная память всё-таки не такая короткая, как у чиновников (во всяком случае, от культуры). Он умер в 90-м, на заре перестройки. Но даже в лихие девяностые музыку его не забывали.

И вот сегодня настал день, когда концерта его памяти нигде не будет. Впервые. Значит, этот композитор теперь действительно умер.

Умер, конечно, не для коллег. В Союзе композиторов никогда и не забывали того, чья музыка долго определяла музыкальное лицо республики Коми, была нашим камертоном. Иное дело – обманутая народная память. Но мог ли что-нибудь предпринять Союз композиторов сегодня, когда нынешнее Министерство культуры беспощадно воюет с творческими Союзами?

Сейчас я даже не вполне уверен, что оно поняло, кому был посвящён весь мой предыдущий пафос. На всякий случай: речь шла о Якове Сергеевиче Перепелице (это такой коми композитор, он уже умер).

Забвение славных традиций меня уже не удивляет. Честно говоря, я давно измеряю свою жизнь в министрах культуры. Помню, пять министров тому назад я сломал ногу. А ещё через два министра зима было холодней, чем министр назад. Они – мои песочные часы. Каждая «песчинка» – часть моей жизни. А как иначе, если нынешний министр культуры у меня четырнадцатый? И каждый из них, воцаряясь в новом для себя кресле, полагает (за малым исключением), что до него здесь работали одни дураки. Ну и начинает...

Кстати, и начало деятельности новичков тоже традиционно: первым делом они пытаются «отменить» самое для себя непонятное – творческие Союзы. И старательно отравляют им жизнь до самого своего снятия: система, разрушающая других, неизбежно разрушает себя. Оно и понятно – нежелание и неумение понять природу творчества (чем и объясняется неуважение к писателям, композиторам и художникам) – первейший признак профессиональной непригодности к работе в культуре. Снятым министрам, правда, тут же подбирают другую профессию. А мы снова остаёмся со своей...

Лет за десять до смерти Яков Сергеевич сказал мне: «Когда я умру, меня и мою музыку тут же забудут». «Ну, что вы, – возразил я ему, – это произойдёт гораздо раньше!» Мы оба посмеялись моей шутке.

Якова Перепелицы нет с нами уже 22 года. Сегодня, 13 октября 2012 года, ему исполнилось бы 85 лет.

В каждой шутке есть доля шутки. Была такая доля, выходит, и в моей. И доля та была горькой. Дело ведь совсем не в том, что обокрали народную память, и даже не в конкретном имени Перепелицы! Бог с ним. Он лишь частный случай, звено в цепи, проявление системной закономерности. Кроме того, он умер.

А нас, пока ещё живых, поражает воинственная некомпетентность, с которой сегодня рулят культурой. Нас, ещё живых, оскорбляет их глухота, их равнодушие к судьбам профессионального искусства.А что до музыки... Уж нам ли не знать, что наши министры культуры никогда и не считали коми профессиональную музыку родной! За «родное», «истинное» они всякий раз выдавали лубок (у каждого министра он был свой).

Между прочим, все они большие симпатяги – глубокомысленные, серьёзные, вдумчивые. Они не виноваты, что им не до нас, мы же знаем, что они нам чужие. Словом, ничего личного.

Да мы на них и не обижаемся... Разве можно обижаться на песочные часы?»