В Верховном суде Коми дает показания Юрий Пичугин, которого следствие считает лидером ОПГ и вором в законе. Фигурант обвиняется в шести убийствах, даче взятки, крупном мошенничестве и других преступлениях.

Фото БНК

Подсудимому задали вопросы его адвокат, гособвинитель, присяжные.

— Вы имели когда-нибудь отношение к «общаку»? — спросил Пичугина его адвокат.

— К «общаку» я имел отношение. Расскажу об этом поподробней. Когда я освободился в 1992 году из мест лишения свободы из ИК-25 в Верхнем Чове, где-то еще месяцев восемь я проживал в Жешарте. В Сыктывкар я вернулся ближе к концу 1993 года. Здесь находился уже мой приятель, компаньон по бизнесу. Он здесь имел вес, и бизнес был довольно хороший. Когда я вернулся в Сыктывкар, общался с теми, с кем я находился в местах лишения свободы. В човских зонах в ИК-1 и ИК-25 в основном сидит местный контингент — из Сыктывкара и ближних районов. Естественно, я здесь общался, с кем-то подружился. И когда я вернулся, мы стали организовывать эту помощь. Освободился я, потом — Кузьмин, потом — Кургин Василий, Сергей Новиков приехал сюда из Жешарта. Вот у нас была своя компания, которая стала заниматься вот этой помощью. Можно сказать помощь нуждающимся, можно сказать — «общаком». Мы стали об этом говорить и этим заниматься. В принципе из-за этого у меня сложились и плохие отношения с теми людьми из МВД, о которых я рассказывал до этого, которые повесили на меня этот ярлык. Все произошло только из-за этого. Они стали видеть, что ко мне приходят люди, которые освобождаются, какой-то круг стал создаваться, что мы людям помогаем. Они стали говорить: «Да ты с корыстной целью помогаешь, потом они освободятся, придут — ты будешь ими здесь руководить». Я говорил: «Мне не нужно это. Я помогаю от чистого сердца. Поскольку я там был, я знаю. Все эти 1990-е годы на свободе-то нечего было есть. Не говоря уже о тех людях, которые по ту сторону забора. Многие были там позабыты, позаброшены. Поэтому мы стали заниматься этой помощью. Стали привлекать, конечно, в основном бизнесменов. Тех молодых ребят, у которых были деньги. Мы обращались к ним и говорили: «Ребята, давайте поможем, что-то соберем». Мы из своего кармана также доставали, также закупали. Все это происходило в 90-е годы, пока я находился здесь.

— Вы когда-нибудь имели отношение к внутреннему «общаку», из которого финансировалось приобретение оружия и транспорт для совершения преступлений?

— Никогда никакого внутреннего «общака» не было и быть не могло. Не для чего его было содержать. Все это — неправда.

— Что можете пояснить о том, что вы якобы назначали «смотрящих» и «положенцев»?

— Все эти термины «смотрящий», «положенец» — это все лагерные слова. Это все есть в лагере. Смотрящий за положением называется. Никакой там не положенец. Как здесь говорят, Азизов был «положенец», а Вануйто был «смотрящим». Эти все термины оттуда — по ту сторону забора. Смотрящий за положением — есть такое. Такие люди были, такие люди выбирались всем лагерем — мужиками, порядочными арестантами. Вот здесь говорят: «блатные» там называют, «приблатненные» или «братва» — это все термины тюремной жизни. На самом деле есть порядочные арестанты, есть — непорядочные арестанты. Больше ничего нет. Когда я был в 90-х годах, было у нас всегда так: есть порядочные и непорядочные арестанты. Есть те, которые придерживаются порядочной жизни, а есть те, кто не придерживается, которые могли пойти по головам, чтобы пораньше освободиться или чтобы вкуснее поесть.

— Вы когда-нибудь говорили, что вы — вор в законе? Что вы можете сказать по поводу того, что сейчас от этого статуса отказываются все, поскольку с 2019 года есть закон об уголовной ответственности за наличие такого криминального статуса?

— Уважаемые присяжные, сейчас я говорю для вас. Другим я говорил об этом сто раз: и обвинению, и органам МВД, что я никогда не был и не являлся вором в законе. Никогда и никому не говорил, что я являюсь вором в законе. Чтобы вы понимали. Я человек верующий. В материалах дела есть протокол моего первого допроса от 19 февраля 2017 года. Я тогда дал показания, что я не являлся и не являюсь вором в законе.

— Что можете сказать о строительстве церкви в поселке Жешарт? И действительно ли эта церковь строилась на деньги «общака», как сказал это Минин?

— Никогда бы не стал эту тему затрагивать, поскольку это, наверное, личное у каждого. Не я ее строил. Ни Бирлов, ни Рохлин (владелец Центрального рынка в Сыктывкаре — БНК). Господь ее строил через нас, грешных, своих послушников, назовем это так. Да, эту церковь мы строили. Господь так устроил, что мы ее начали строить, в 2001–2002 годах. Никаких денег за проект мы не платили. Никаких общаковых денег туда не тратилось. Все, что делалось, откуда все бралось — я скажу так, это было с миру по нитке. Рохлин — основной благотворитель строительства этой церкви.

— По поводу церквей в местах заключения Республики Коми можете что-нибудь сказать?

— Почти ко всем храмам, которые строились в лагерях, мы имели прямое или косвенное отношение. Всем мы помогали, лаками, красками, гвоздями. Все мы здесь закупали, через епархию отправляли.

Вопросы подсудимому задавал гособвинитель Владимир Трофимов. Также председательствующий судья озвучивал вопросы, которые поступали от присяжных в виде записок.

— Раз уж вы признаете наличие «общака», поясните, кто за него отвечал, кто его вел, бухгалтерию подбивал. Можете сказать?

— Конечно. Вячеслав Кузьмин. После его смерти — Вануйто.

— А иные лица к нему отношение имели?

— Возможно. Здесь каждый от себя еще. Здесь есть такие люди в Сыктывкаре, что-то делают и помогают лагерям. Они это не афишируют. И сегодня также люди помогают. И лагерям, и в тюрьмы нуждающимся.

— А где физически собрались деньги, собранные, скажем так, на общее?

— Ну у разных людей, в том числе у Кузьмина. У Дышева находились, у Курдина находились.

— У вас они находились?

— Мне они не нужны были. Если они и находились у меня, то сразу закупались на них какие-то вещи: сигареты, кофе, чай и тому подобное.

— Здесь из показаний одного из допрошенных лиц прозвучало, что «грев зоны» — это прямая обязанность вора в законе. Вы осуществляли помощь сидельцам, руководствовались именно этой обязанностью или по иной причине?

— Ни у кого никаких обязанностей не было. Кроме, наверное, родственников. Если родственник или друг попал в беду, ты, наверное, обязан помочь. А так чтобы кто-то был обязан — это не тот случай. И это здесь никак не соответствует действительности.

— Существует ли в колониях правило об отчислении части от выигрыша на общее?

— Конечно. Раньше существовало. Когда я находился в местах лишения свободы. До 1992 года — да, существовало. Всегда. Это было правило. После 1992 года — не могу сказать, не сидел, не находился в тюрьме.

— Вы в своих показаниях упомянули понятие «смотрящий за положением». Что это за человек?

— «Смотрящий за положением» в лагере есть. Существовало и существует. Не знаю как сейчас, многие говорят, что это было тогда, в 90-е, сейчас другие порядки. Но, возможно, в каких-то лагерях сейчас другие порядки, в других — остались старые. Это выбирался человек, который смотрел за положением в лагере. Чтобы мужиков никто не обижал, чтобы никто там не напился, чтобы кулак там не гулял, чтобы не собралась там какая-то внутренняя компания, скажем так, группировка, которая объединилась там по земляческому признаку, по физическим [данным] и стала гонять и шугать мужиков. Есть лагерь Нижний Доманик. В этом лагере и, по-моему, в Ракпасе, были бунты в середине 1980-х годов. Когда мужиков били, когда у них отнимали передачи, отнимали отоваровку из магазина. На Доманике собралась группа воркутинцев-качков. Человек 20. И вот они этим занимались. Это дошло до бунта. Тоже самое было и в Ракпасе. Чтобы такого не происходило, чтобы кто-то не напился, еще что-то, есть определенное положение, которое порядочный арестант не может переступить. И чтобы кто-то их мог рассудить, вот на это и выбирают всем лагерем, потом с администрацией об этом обговаривается, что будет такой-то такой, что, если будут какие-то внутренние конфликты, с которыми осужденный не может обратиться в администрацию… Вот для этого выбирается так называемый смотрящий за положением. В мою бытность это было. Я был в ИК-25 и провел [там] четыре с половиной года. Был там не один такой. Выбирается из круга таких же порядочных. У которого есть большой опыт в местах лишения свободы, который разрешал какие-то конфликты.

— Лица, называющие себя ворами в законе, имеют какое-то отношение к назначению «положенцев» лагерях?

— Возможно. Я не просил, чтобы кого-то назначили. Ни Вагина, ни Хлынова не просил. Не могу сказать точно.

— «Смотрящие» либо «положенцы» в городах, районах, каких-то административных образованиях имеются?

— Я вам скажу так: может, где-то имеются, но в Коми этого не было. Не было такой необходимости, чтобы в Сыктывкаре или в Воркуте. Да, в Воркуте был в свое время беспредел. Мы все знаем, что там и убийства происходили, и взрывы. Но чтобы приходилось кого-то назначать — такого не было. Я и не слышал об этом. А надобности такой в Сыктывкаре просто-напросто не было. Здесь не было каких-то группировок, которые беспредельничали, кого-то избивали, чего-то делали противоправное не по закону, а по уличным понятиям.

— Можете пояснить, в телефонных разговорах подсудимых, которые мы слышали здесь, часто звучит, что тот или иной человек стоит за тем или иным вором?

— Вануйто вам все объяснил. Я скажу так, в Сыктывкаре два лагеря и одно СИЗО. А в Ухте пять лагерей, одно СИЗО и одна [тюремная] больница. Так вот там в 90-е годы было пять или шесть смотрящих от города Ухты за лагерями. Один отвечал за Бельгоп, другой — за Доманик, кто-то еще за что-то. Вот собирались там ребята и говорили, что вы вот там ближе живете, давайте возьмите там на себя. Сегодня вы здесь, завтра можете оказаться там. Помогайте людям, чтобы там было все нормально. Вот так примерно было.

— Вы когда-нибудь высказывали [фигуранту по делу Сергею] Вануйто свое отношение к осужденным, которые в местах лишения свободы занимаются употреблением или оборотом наркотиков или телефонными мошенничествами?

— Да я не только Вануйто это высказывал, но и всем, кто меня спрашивал. Говорил, что это не приемлемо. Не только арестантам, а всем порядочным людям, кто считает себя порядочным. Вы имеет в виду продажу наркотиков?

— Да, продажу наркотиков в местах лишения свободы.

— И не только в местах лишения свободы. Везде, сутенерство, продажа наркотиков, лохотронство — везде считается у нас, у христиан, неприемлемым.

— А каким способом вы доводили до арестантов свое мнение?

— Разными, наверное. Живем в XXI веке, у всех телефоны. Сейчас все в основном по телефону. Сейчас уже никто никому не пишет никаких писем, «маляв».

— Говорил ли вам Вануйто, что подсудимые или некие люди, которые помогают арестантам, передают отдельные денежные средства специально для вас?

— Да, говорил. Я сказал, что они не нужны. Что если кто-то будет чего-то передавать, оставляйте для нужд арестантов.

— Вам известно, в связи с чем передавали эти люди деньги?

— Мне неизвестно. Я могу только догадываться.

— Поделитесь догадками?

— Может, с кем-то я отбывал наказание. Может, кому-то я чем-то помогал, еще что-то.

— Вы когда-нибудь этими денежными средствами распоряжались?

— Я же вам сказал, что я их никогда не видел и не брал.

— Распоряжение, куда потратить деньги, давали?

— На усмотрение тех людей. Я сказал, чтобы они ими распоряжались, закупали необходимое.

— Знакомы ли вы с людьми, у которых есть имена и прозвища: «Дед Хасан», «Володя Вагон», «Шакро Молодой», «Саня Фигура»?

— Мы вчера обсуждали.

— Вчера выяснили, что Саня Фигура — это Александр Хлынов, Володя Вагон — это Владимир Вагин. Дед Хасан?

— Я из интернета знаю, что он Дед Хасан.

— А как его зовут?

— Не знаю.

— Шакро Молодой вам знаком?

— Да, вчера по телевизору видел.

— Как его зовут, вам известно?

— Нет, вот по телевизору вчера видел. Журналисты говорят. Сам он не говорит, что он — Шакро Молодой.

— Про Хлынова и Вагина — известно. А вот Дед Хасан и Шакро Молодой являются ворами в законе? Вам известно?

— Вы их спросите, не знаю.

— Вам известно, что Вануйто в своем блокноте открыл отдельную страницу для дат рождения этих лиц и на этой же странице есть и ваше имя?

— Он ответил уже на этот вопрос. Я не буду за него отвечать. Вы не спрашивайте меня, что ответил Вануйто. Вот он здесь сидит. Он уже отвечал, спросите еще раз.

— Можете сказать, что общего между вами и этими четырьмя лицами?

— Не могу.

— Известно ли вам что-либо о наличии в интернете сайта, посвященного воровской тематике, о котором рассказывал Вануйто?

— Я не помню, за какой конкретно сайт. Я не знаю, какой сайт он имел в виду. Там много сайтов.

— Были ли у вас драки или потасовки в московском ресторане «Софиса»?

В допрос вмешался адвокат Пичугина.

— Какое это имеет отношение к делу? Это не включено в обвинение. Мы личность Пичугина не исследуем в присутствии присяжных, — вставил реплику адвокат.

— Многие подсудимые значительную часть своих показаний посвятили строительству неких храмов, церквей и часовен на территории Республики Коми. Однако ни одно из них не включено в объем обвинения, — продолжал настаивать прокурор Владимир Трофимов.

— Кто-то сказал, что храм строился на деньги «общака». Пришлось это пояснять, а про ресторан и драку в Москве я что-то не слышал, — ответил защитник.

— Я вчера сказал, я бы не затрагивал эту тему. Это — мое личное. Если бы вы мне дали возможность говорить об этом минимум. Вот только что здесь защитник сказал, что на какие-то общаковые деньги строились храмы. Это вообще грешно. Никогда этого не делалось, и не будет, наверное, делаться, — заявил подсудимый.

— Вернемся к дракам в ресторане «Софиса». Участвовали когда-нибудь?

— Нет.

— С учетом ранее здесь звучавших показаний допрошенных лиц, что, помимо денег на общее, для «грева зоны», еще отдельно собирались деньги на вора. С учетом этого, известно ли вам, передавались ли Хлынову, который называл себя вором в законе, деньги собранные на вора?

— Во-первых, я не говорил, что деньги собрались на вора.

— Я не сказал, что это вы говорили. С учетом показаний ранее допрошенных лиц. Известно ли вам, Хлынов получал эти деньги, поскольку называл себя вором в законе?

— Не известно.

— Известно, кто собирал эти деньги? Это было одно и тоже лицо, что и собирало деньги на «общак»?

— Мне тоже не известно об этом.

— Известно ли вам с учетом вашего знакомства с ворами в законе, на какие цели расходуются денежные средства, собранные на вора?

— Неизвестно. С чего вы взяли, что я должен знать.

— Вы как минимум двух человек назвали, с которыми были знакомы, которые представлялись ворами в законе. Поэтому я у вас спрашиваю.

— Мне не известно.

— У Хлынова, как у вора в законе, была своя преступная группировка? Вам известно?

— Никакой преступной группировки у него не было. У него были товарищи, друзья, насколько я знаю. Карих, Ваня, не помню его фамилию. Тот же Минин с ним дружил с детства. Не знаю, как у них потом сложились отношения. Ну еще были парочку ребят, которых я, может быть, видел. Карих, Минин и Ваня — точно.

Далее прозвучали несколько вопросов о каком-то пропавшем спирте. Пичугин, по его совам, ничего не знает об этом.

— Придерживались ли вы когда-нибудь убеждений, которые не позволяли вам работать где-либо?

— Назовите, какие убеждения.

— Назовем это понятиями. Которых вы придерживались, которые не позволяли вам работать в связи с наличием у вас определенного статуса, положения, авторитета.

— Я вчера вам сказал, что у меня не было никакого статуса.

— Скажите, вы придерживались какого-то убеждения, не позволявшего вам работать, или нет?

— Я не понимаю вопроса.

После последовали вопросы об обстоятельствах знакомства Пичугина с каждым из подсудимых.

— Какой бизнес был у подсудимого Пичугина? — поступил вопрос от присяжных.

Обвиняемый пояснил, что до 2000 года, пока находился в Сыктывкаре, у него был продовольственный бизнес, а также он занимался продажей машин. Когда переехал в Москву, у него был торгово-развлекательный бизнес в гостинице «Космос» и продажа автомашин.

— На какие средства существовал? — задал вопрос один из присяжных.

— Что зарабатывал, на то и существовал. Жил с семьей, что зарабатывал, то и тратил на себя, своих детей. Ни копейки не скрысячничал ни с «общаков», ни от куда, — пояснил подсудимый.

От присяжных Пичугину поступил вопрос о преступных группировках в Коми.

— Про Сыктывкар, Ухту, Усинск, Печору, Инту, кроме Воркуты, могу сказать точно, что никаких преступных группировок здесь не было и в помине. Я, по крайней мере, о таких не слышал и не знал. То, что здесь были группы ребят, которые здесь занимались спортом, о которых мы здесь уже сто раз уже говорили: «анонавцы», «скифовцы», «айвенговцы» и куча еще других — такое было. Кто в Сыктывкаре живет давно, должны знать, что здесь давнишнее противостояние было с воркутинцами. Если помните, уважаемые присяжные, был конфликт еще в 1980-х годах возле гостиницы «Сыктывкар». Собирались воркутинцы, приехали доказывать, что столица Коми — это Воркута, а сыктывкарские доказывали, что — Сыктывкар. В общем никаких преступных группировок здесь не было. В свое время, в те 1990-е годы были конечно разные ситуации, разные обстоятельства. Многие из бизнесменов, в том числе из моих знакомых, хотели иметь для себя какую-то силовую поддержку. Кто-то находил ее в правоохранительных органах, кто-то ее находил на улице. Это всегда было во все 1990-е годы. Оно и сейчас, может, есть. Какие-то спортсмены помогали своим близким, друзьям, товарищам, которые занимались бизнесом, а эти качались в спортзале. Они им помогали в спорте, всякие там добавки, инвентарь закупали. Да, такие были. Я сам не раз обращался к некоторым спортсменам, чтобы они взяли под охрану, скажем там, какие-то пионерские лагеря. Поскольку некоторые местные жители, скажем так, в чуть-чуть веселом состоянии приходили в лагеря спортивные, что у нас под Сыктывкаром, и домогались до пионервожатых или до еще кого. Они обращались к нам, к Азизову. Мы просили этих спортсменов. Конечно, никакого договора мы не составляли, говорили, что нужно помочь, что мы оплатим вам, предоставим жилье, обед и ужин. Ребята соглашались. Жили там некоторое время.

Слушание дела продолжается.

Напомним, 22 июня в суде Юрий Пичугин опроверг наличие у него статуса вора в законе, также он отрицал причастность к шести убийствам.

Алексей Смирнов