Все лето в республике работают свыше десятка художников в рамках Первой Коми биеннале. Молодые мастера путешествуют по региону, чтобы осенью презентовать вдохновленные его природой и культурой работы. Одна из участниц Устина Яковлева имеет тесные связи с Коми: ее семья – выходцы из Усть-Цильмы. Почему представление о Сыктывкаре и Коми как о «даче, ягодах и картошке» превратилось в край предков, почему биеннале стало интимным проектом и как ручная вышивка изменит представление зрителей о фото, художница рассказала БНК.

Фото Виктора Бобыря и Устины Яковлевой

Устина Яковлева (1987, Москва) окончила художественно-графический факультет Московского педагогического государственного университета и Институт проблем современного искусства (Москва). Исследует культуру Севера, в графических работах и вышивках обращается к реактуализации народных художественных практик.

В Коми в рамках биеннале и для знакомства с республикой посетила Сыктывкар и окрестные поселки, Усть-Цильму, Замежное, Скитскую и Тиманский кряж.

— Вы родились в Москве, но корни у вас – в республике, и на биеннале вы работаете вместе с матерью-ассистентом, верно?

— Да. Моя прабабушка Устинья родилась в Усть-Цильме, как бабушка и мама. Во время коллективизации у нее забрали дом, семья переехала в Синегорье. До сих пор там живет моя тетушка Маргарита Семёновна. Бабушка же вышла замуж и переехала в Сыктывкар. Мама уехала учиться в Москву, там вышла замуж, родила меня. По ощущениям я москвичка. Но когда вокруг нет родственников и преемственности поколений – сложно. В 20 лет я поняла, что не могу укорениться, родилась тут, в Москве, но это не мой город, а родственники у меня здесь [в Коми]. Собрала бабушек, устроила «экспедицию» в Синегорье. Это перевернуло мои взгляды на жизнь – там все было настоящее. Я увидела бабушек, дедушек. Мне показали старинные костюмы из сундуков, выкройки. После этого мама сделала реплику костюма. Организаторы биеннале предлагали маршруты путешествия, но я точно знала, что хочу в Усть-Цильму, хочу связаться со своими предками. Мама ехала как мой ассистент, помогала, снимала. В Усть-Цильме Ирина Чупрова нарядила меня в старинный костюм, это было специфическое ощущение.

— Что за специфичное ощущение?

— До этого я один раз была в костюме, как раз в реплике, которую сшила мама, в Москве на празднике в представительстве Республики Коми в Москве. Там были элементы фигур праздника Горка. А тут я ходила по Усть-Цильме в старинном костюме и видела, как люди на меня реагируют. Они очень уважительно и бережно относятся к наряду. Сам костюм очень тяжелый. Надо выпрямить спину и расправить плечи – и ты сразу такая статная дама, женщина с силой рода. Чувствуется единение с предками, которые носили этот костюм. Мы дошли до дома, где жила прабабушка Устинья, и сделали несколько фото там. Я подумала, что это уникальный момент – у меня есть телесное знание о том, что корни здесь, на Севере, это отражается в моем мироощущении и творческом пути.

— С этим телесным знанием и родней в Коми часто сюда приезжали до биеннале? Изменилось ли впечатление после проекта?

— Я приезжала в Коми практически каждое лето и тоже с матерью. Дача, ягоды, картошка. Для меня Сыктывкар был местом, где живут бабушки, и мы вместе ездим на дачу. Я, конечно, ходила в музей, но культурного погружения не было. А сейчас с биеннале я смогла восполнить этот пробел, посмотреть на республику с другой стороны. Увидела новые места в первую очередь – Заречье, где никогда не была, в Усть-Цильме я была проездом, а сейчас пару дней там провела. Меня впечатлили Тиманский кряж, Замежное. Меня поразило, как сложно людям передвигаться. В советское время была развита малая авиация и можно было легко и быстро оказаться в гостях в соседней деревне, а сейчас 12 часов по ужасной дороге на маршрутке – это непростой путь. Я понимаю, почему моя тетушка из Синегорья не ездит в Сыктывкар – этот путь сложно вынести пожилому человеку, нам-то было тяжело. В деревне Скитская я увидела список людей, сгоревших в 1743 году в Великопоженском скиту во время самосожжения староверов. И там прочитала «Ирина девица, Иустина девица» - и мы стоим с Ириной читаем наши имена, идущие по порядку и мурашки по коже от того, что все не случайно. Богатство природы впечатлило. Мы целый час плыли по реке на девятиметровой лодке-плоскодонке, как индейцы. Потом поднялись на Кряж, поели ягоды, смотрели на виды. Ты можешь увидеть горизонт, и ни одного человека вокруг. Понимаешь, какой человек муравьишко на фоне этого всего, но при этом связан с природой, которая решает – будет урожай или нет, будут ягоды или нет. Когда я ехала обратно в Синегорье, было ощущение перенасыщенности. Ты идешь, и как будто слезы потекут вот-вот. В городах такое невозможно ощутить. А одна из основных частей моего творчества - вдохновение природой, созерцание.

— Вы отметили, что занимались фотосъемкой на биеннале. Какие работы мы увидим на самой выставке?

— Это будет фотография на бумаге и на ткани с элементами вышивки – я занимаюсь вышивкой с 2014 года. Я не фотограф, я не претендую на это звание. Для меня важно, что во время съемки на пленку, я документирую место и момент. А потом я уже с ним работаю, добавляю элементы ручного труда. Текстиль отсылает к дому и уюту, это не холодная идеальная фотография. Добавленная вышивка – элемент присутствия человека, традиции. Я оживляю своим вниманием, вложенным временем и руками эти работы.

Например, на биеннале будет фотография на белом льне - изображение леса и пенька. Маленькие кусочки будут вышиты бисером. Издалека будет казаться, что это просто фотография. А когда подойдешь ближе, увидишь, какие элементы вложены в него. В природе есть что-то волшебное, и когда я добавляю вышивку, которая мерцает издалека, человека можно привлечь к тому, чтобы подойти поближе, всмотреться в работу, провести больше времени с ней, может даже погрузиться в свои воспоминания. И сама фотография будет подвешена на шторных прищепках. Это отсылка к дому, белью, которое сушится на улице, к занавескам. Это не будет традиционная картина на стену.

— Кроме вышивки, какие еще элементы традиционных ремесел вы используете?

— Мне интересно быть мостиком между традиционными ремеслами и современным искусством. Ремесла передаются от мастера к ученику, человека к человеку, матери к дочери. Мама любила шить и взять с детства, она переняла традицию от мастера, бабушки, лично. В рамках Коми биеннале мы с ней участвуем в спецпроекте: по моему эскизу она сделает вязаный объект, так его назовем, по мотивам усть-цилемских орнаментов. За основу взяли вязание моей прабабушки. Это будет элемент Усть-Цилемского костюма. В основном проекте будет длинное одеяние, как пальто с головным убором. Мама вязала его полгода. Это уникальная вещь, которая будет центровой на проекте. Возили это «пальто» в Синегорье, снимали меня в нем. Это живая история для меня – биеннале проходит с участием моих родственников, я могу перенять их знания и опыт.

— Биеннале вышло очень личным и интимным для вас, учитывая присутствие семьи. Всех женщин, о которых вы говорили, зрители увидят?

— Будет небольшая видеоработа. Мне интересно было взаимодействие женщин друг с другом. Раньше они объединялись в светелке, сидели и работали, рукодельничали. Во время поездки по Коми я поняла, что мы это продолжаем делать ежедневно. Мы сидим в комнате: мама вяжет, бабушка вышивает, я делаю свой объект, а тетушка сканворды разгадывает. Получается, что в моей семье происходит то, чтобы было 100-200 лет назад. Это абсолютно никак не было отрефлексировано, поэтому я решила запечатлеть это - я воспроизвела светелку. Я буду пускать зрителя в личное, покажу своих родственников. Я даже не знаю, как бабушки отреагируют, может засмущаются или разозлятся.

— Вы входите в ТОП-50 самых перспективных российских художников согласно рейтингу «The Art Newspaper Russia».

— Это классно, но я не осознаю этого. Мне кажется, что это живет параллельно со мной – рейтинги, списки. Я езжу в деревню, хожу на природу, общаюсь с бабушками. У меня абсолютно другой фокус внимания – на творчестве, а не на рейтингах. Моя перспектива – расширить медиумы, с которыми я работаю, например вязание, ткачество и работа со стеклом.

БНК