Писатель из Удорского района Коми Алексей Вурдов 10 июня этого года отправился на юго-восток Украины служить в ополчение. «Чисто по-человечески, по своей воле и от сердца» - так сказал писатель в интервью агентству БНК. На войне он провел ровно два месяца, 10 августа Алексей Иванович был вынужден уехать домой - получил осколочное ранение и контузию, да и старенькая мать из-за переживаний за сына заболела. Во время службы в ополчении Вурдов написал очерки «Донецкие рассказы», по приезде отдал их в печать. Фронтовые заметки выходили в районной газете «Выль туйод», в скором времени их опубликуют на страницах российского журнала «Юность». Что происходило во время пребывания писателя в ополчении, какие события описаны, какие не вошли в очерки и какова их главная мысль - Алексей Вурдов рассказал агентству БНК.

Фото из блога a-g-popov.livejournal.com

- Как возникло желание поехать в ополчение?

- Это очень просто. Ранее я имел опыт: был командиром спецназа, служил около восьми лет и порох уже нюхал. Все случилось очень просто, чисто по-человечески и по своей воле, от сердца. В начале июня я увидел по телевидению, как бомбили Славянск. Это были первые карательные полномасштабные бомбежки и артобстрелы. Показали кадры, где лежит мертвая женщина, еще трупы и разрушения. Этого было достаточно. На следующий день я собрал деньги, пошел в кассу и купил билет до Ростова-на-Дону.

- То, что вы видели, находясь в ополчении, своими глазами, и то, что показывают по телевидению, отличается?

- По телевидению все дозировано, на передовую редко когда допускались журналисты. Если и допускались командованием на опасные участки, то уже после того, как бой прошел. А так, их старались не пускать. Но наши и донецкие СМИ абсолютно правдиво показывают происходящее, но очень дозированно. Там можно было бы снять документальный фильм, если бы у меня был оператор, и довести его потом до ума. К примеру, «Донецкие рассветы» я писал в окопах. То, что я привез в блокноте домой, переписал и отдал печатать. Конечно, я не включал туда страшные картины, там есть не все. О войне я писать не могу. Во-первых, это очень сложно чисто психологически. То, что я знаю и видел, не могу вложить в перо. Может быть, когда пройдет время, я напишу об этом более подробно.

- Почему для вас сложно писать о войне?

- Просто приведу два примера, которых нет в очерках «Донецкие рассветы». Первый: я увидел, как убили женщину с ребенком каратели. Это была разведка в городе Марьинке. Женщине распороли живот, оттуда вывалились кишки, потом ее пристрелили. И мальчику лет шести тоже распороли живот. Когда я это увидел, понял, что это звери (На этих словах голос Алексея Вурдова сорвался, в нем слышались слезы). Второй пример абсолютно противоположный. Был конец июля. На наш центральный блокпост приходила очень сердобольная пожилая женщина и приносила куриные яйца, чтобы нам помочь. Мы воспринимали это с благодарностью. Мы голодали, и, кроме «спасибо», нам нечего было дать взамен. Ну и она ничего, конечно, не просила. Это периодически продолжалось через день. Один раз она пришла и говорит мне, видит, что я старше: «У вас не найдется хлебушка, а то я две недели не пробовала хлеб». Она рассказала, что все уехали, а она осталась, отказалась покинуть свой родной дом. Все продукты питания и припасы родственники увезли с собой, остались куры. Тогда магазины уже не работали, и оказалось, что эта женщина с курами жила. Она была очень скромной и не рассказывала. Она как наш боец, мы ей пайку всегда делали. Вот такие случаи были - абсолютно человеческие.

- Что для вас, как для писателя, значит этот опыт?

- Для писателя, наверное, есть одно - если ты умеешь писать, занимайся этим ремеслом, где бы ты ни был. Это одна сторона, другая - пиши эту правду, потому что лучше тебя выразить вряд ли кто сможет. Но главное - внутренне выразить. Можно очень красиво и по-светлому думать, размышлять, переживать, но словами выразить сложновато, не у всех получается. Для писателя это его жизнь, то есть суть, смысл его творчества в этом и состоит - черпать из жизни, из этого грешного мира, в котором мы живем. Все равно мир грешен, но мир не бывает без созидания, без разума, без страдания, без любви. Мы ощущаем космический мир, потому что мы - дети Вселенной, с другой стороны, этот мир мы сами творим - разрушаем и созидаем. В этом и парадокс человечества, что человек умеет и созидать, и разрушать. Где этот баланс, никто не скажет. На всем протяжении развития человечества идут войны. Это противоборство психологии, сущности нашего бытия.

- В вашем творчестве раньше была военная тематика?

- Только о Великой Отечественной войне, о моих земляках, моих родственниках. Я не буду касаться больше военной тематики, кроме Великой Отечественной войны. О себе я больше никогда не напишу. В очерках «Донецкие рассветы» частично есть фрагменты и эпизоды обо мне и на моем примере, потому что это я сам пережил, еще описаны и события - где я находился.

- С чем связано название очерков «Донецкие рассветы»?

- В этом состоит наша жизнь: ты проснешься завтра или нет, если, конечно, поспишь; будешь жив с восходом солнца или нет. А вся жизнь рождается на восходе, то есть с новым днем. Придет новый день или нет - в этом глубочайший смысл самой природы. Я думаю, это абсолютно правильное название. Я его сразу написал, потому что каждый день, каждое утро, восход, который я встречал, делал это с грустью. Останусь ли я живой, останутся живыми мои друзья, что будет завтра - никто не знал, у каждого в душе это было. Вслух, конечно, никто не говорил.

- Кроме ваших переживаний, описаний боевых действий, что еще вошло в очерки, к примеру, про мирных жителей?

- Мирные жители практически все выехали. Остались старики и те, кому некуда и не к кому идти, а бросать жилье никому не хочется. Остались сочувствующие, которые чем-то нам могли помочь. Образовалось разделение между людьми, которое они сначала сами не понимали. Интересно, что там русскоязычного населения практически 93-95 процентов. Украинцы уехали в первую очередь, те, кто остались, постоянно были под страхом смерти. Но была связь с нами, они видели, что мы их защищаем, и они хотели нас защитить. Но для кого-то эта защита выражалась в помощи нам, кто-то шел в ополчение, а кто-то трусливо убегал, занял позицию «не делать ни хорошо, ни плохо». Мне было непонятно, когда среди беженцев были крепкие, молодые, здоровые ребята. Но в их глазах не было желания остаться, защитить свой дом, свои земли. Это меня поразило. Других поразила солидарность в людях. Уезжая, они говорили: «Ребята, держитесь. Мы все равно придем и поможем». А у третьих такое было безразличие и даже скрытая радость, что они уезжают. В этом сложном живом человеческом организме выявились и язвы, и наоборот. К примеру, рядом стоят дома, один сосед оказался стукачом, а другой - ополченец. Соседи прожили рядом несколько десятков лет, работали на шахте, здоровались каждое утро. Это яркий пример размежевания душ, идеология. Просто один был русскоязычный, другой - украинец. Я замечал, насколько люди наизнанку вывернулись.

- Какая главная идея, мысль ваших очерков?

- Все, что я хотел сказать, написал во вступительном слове к очеркам. Главная мысль одна - люди должны быть едиными. Мы не можем жить порознь и друг друга убивать по какой-то идеологии. Это страшный грех. Здесь все-таки мораль человека - понять жизнь можно только тогда, когда ты сам поймешь себя. Поймешь себя, значит, поймешь мораль жизни. Значит, ты выбираешь либо дьявола, либо Бога. Надо задуматься - а как же я живу. Некоторые мои знакомые не понимают мой поступок и говорят, пусть они там сами разбираются, и спрашивают, платили ли мне там деньги. Мне обидно, один знакомый сказал, что я поехал туда за деньги. Это был самый страшный удар. За деньги воюют наемники. У меня не нажива, а простой принцип человеколюбия и сердоболия. Если я могу помочь, я помогу, независимо от расстояния. Тем более Украине - жили всегда в дружбе, и в одночасье все поменялось.

- Кому в первую очередь следует прочитать вашу книгу?

- Скажу так. Если поймут подростки, значит, из них выйдут люди, вот с такой же моралью, как моя. Если прочитают взрослые, то пусть задумаются о своей жизни. Если прочитают недруги, то пусть порвут и сожгут. Но мысль нельзя убить, а душу вырвать. Человек всегда свободен, потому что мои мысли никто не может украсть, отобрать, мою душу никто не может забрать, купить. Пусть даже меня убьют, моя душа будет живой, вечно живой. В этом тоже есть смысл устройства механизма человеческой морали. Детям смысл этих рассказов - пусть война будет игрушечной: танки, автоматы, но ни в коем разе не стреляющей. Любой читатель должен размышлять вместе с автором. Если он не будет размышлять, он плохой читатель. Все, что пишется, пишется от души. Я делюсь своими желаниями, мечтаниями, своим разумом с другими, и это здорово, так должно быть в мире. Книга всегда вечна.