В беседе с корреспондентом БНКоми главный редактор газеты «Красное знамя» Евгений Горчаков комментирует ситуацию о возбуждении в его отношении уголовного дела, а также рассуждает о том, как должны строиться взаимоотношения между властью и газетой.

Евгений Горчаков не хочет быть борцом за идею. Фото Кирилла Затрутина

- Агентство БНКоми на днях докупило пакет акций и теперь контролирует 41% ЗАО «Красное знамя». Можете прокомментировать ситуацию? По-вашему, это каким-то образом отразится на дальнейшей политике редакции в ближайшей перспективе?

- Похожие разговоры были в начале июня перед годовым собранием акционеров. Тогда произошло что-то непонятное: люди заявили о своей позиции, а на собрании не появились. Я не имею отношения к совету директоров, я вообще не акционер. Поэтому лучше получить комментарий у того, кто детально знает ситуацию. Я имею в виду крупнейшего акционера Владимира Губарева. Что касается редакционной политики, то летом я выступил на общем собрании и заявил о редакционных планах. Общее собрание акционеров согласилось со мной. Поэтому мы будем продолжать работать в том же ключе, никаких изменений не будет – во всяком случае, до решения следующего собрания акционеров.

- На вас завели уголовное дело в связи с обнаружением сотрудниками отдела «К» нелицензионного программного обеспечения в восьми редакционных компьютерах. Когда вы узнали о таком развитии событий?

- Официально я узнал во вторник из сообщения на сайте отдела «К». Реально бумаги увидел 24 сентября, когда ходил на допрос к следователю сыктывкарского следственного комитета.

- Вам инкриминируется довольно серьезное обвинение, статья предполагает до шести лет лишения свободы…

- Да, мне много чего инкриминируют – даже «злой умысел». Хорошо, что не нашли «предварительного сговора». Судя по вмененным мне действиям, у постороннего наблюдателя сложилось бы мнение, что я специально сидел и продумывал жесткие схемы обмана.

- Вам уже предъявили обвинение?

- Нет, я пока являюсь подозреваемым.

- Вы, кстати, на подписке о невыезде?

- Ограничений в передвижениях у меня нет, я подписал бумагу о том, что буду являться на допросы по мере необходимости.

- У вас есть адвокат?

- Да, это сыктывкарский адвокат Владислав Коснырев, который защищал Савву Терентьева. В ходе предварительного следствия дело будет курировать он. А с момента предъявления мне обвинения и процедуры знакомства с делом из Перми подъедет защитник Владимир Бобровский – он участвовал в деле сельского учителя Поносова, который также обвинялся в нанесении материального ущерба корпорации Microsoft. Вообще, я в принципе не согласен с тем, что мне инкриминируют, и думаю, что применять в отношении меня уголовное преследование не стоило. Полагаю, что отдел «К» в данном случае был использован в качестве инструмента для давления на меня.

- Лично на вас или редакцию тоже?

- И на меня, и на редакцию. Я являюсь человеком, который единолично принимает решения, и потому отвечаю за все, что происходит на предприятии. Полагаю, что есть силы, которым не нравится редакционная политика, поэтому на редакцию пытаются оказать давление различными способами. Это происходит уже несколько лет. А статья про обвиняемого в деле о пожаре в Подъельске Алексея Королева, которую написал правозащитник Владимир Пыстин, явилась неким катализатором, который взорвал ситуацию.

- Вы можете пояснить более конкретно. Всегда смущают туманные формулировки про некие силы. На страницах «Красного знамени» вы писали о чиновнике высокого уровня, который дал вам понять, что последствия от этой публикации будут.

- Да, я так заявлял. Но у меня нет диктофонной записи. У меня нет привычки носить диктофон на встречи с чиновниками. И поскольку у меня нет реальных доказательств того, что разговор этот реально происходил, я никаких фамилий называть не буду.

- Вы полагаете, что милицию подтолкнули к действиям по обнаружению контрафакта в «Красном знамени»?

- Думаю, что они пришли по формальному поводу. Однако, как мне стало недавно известно, в Москве и Санкт-Петербурге практика такая: если отдел «К» изымает компьютеры, по итогам проверки составляется документ руководству предприятия с требованием об устранении нарушений в определенные в предписании сроки. И лишь в случае неисполнения предписания делу дается дальнейший ход. Кроме акта об изъятии системных блоков я не видел ни одной официальной бумаги. После случившегося отдел «К» полностью игнорировал меня, зато моих подчиненных вызывали для опроса, проводили с ними какие-то беседы. Я знаю, что опрашивали сотрудников, которые давно уволены. Думаю, что среди бывших сотрудников газеты есть люди, которые остались чем-то недовольны, поэтому с большой долей скепсиса отношусь к показаниям, которые они могли дать. Что же касается редакции, на следующий день после визита отдела «К» мы сняли часть денег с других статей расходов и закупили все необходимые компьютеры с лицензионным софтом. Сейчас редакция оборудована согласно нормам закона. То есть в Москве или Санкт-Петербурге на меня бы уголовное дело не завели, а здесь – пожалуйста.

- На компьютерах с нелегальным софтом кто работал?

- Журналисты, рекламисты, бухгалтер-кассир. Подчеркну, что все остальные машины были оборудованы новыми программным продуктом. В общей сложности редакции для обновления требовалось полмиллиона рублей, одномоментно эта сумма для газеты была неподъемной, поэтому мы меняли софт поэтапно. На шести из оставшихся компов менять что-либо было бессмысленно, они подлежали списанию, еще на двух по недосмотру оказались нелицензионные программы, которые в работе не использовались. Никакого злого умысла, использования служебного положения с моей стороны не было. Мы старались как можно быстрее исправить эту ситуацию. Но не успели.

- Вы настаиваете на том, что дело носит абсолютно политический окрас?

- Да. Причем это не первый случай давления на «Красное знамя». Помните историю, когда УФАС в прошлом году вынесло нам штраф по трем делам на общую сумму 900 тысяч рублей?

- Это когда правозащитники написали на редакцию жалобу?

- Да, они, кажется, были инициаторами. Но там история была не вокруг самого нарушения, а строилась на факте непредставления документов по делу. Когда УФАС выкатило нам почти миллион рублей, это не укладывалось в голове. Так же и сейчас: за восемь компьютеров мне грозит шесть лет тюрьмы. Две ситуации под копирку, просто на разных уровнях. Мне кажется, что идет планомерная травля газеты и меня лично. Это уже за гранью, я готов терпеть какие-то вещи, но уголовное дело, судимость – это слишком серьезно, это уже не игрушки.

- Вы не пытались встретиться с тем человеком, имя которого вы не хотите обнародовать? Порешать вопросы…

- Мы в последнее время пытались с Желтым домом выстраивать отношения, шли на компромиссы, договаривались. Но почему-то после статьи Пыстина о Королеве пошли жесткие действия, выходящие за рамки нормальных взаимоотношений. Сейчас идти и с кем-то договариваться – значит идти «на поклон». Это неприемлемо.

- Вы говорите про бедность, что вам одномоментно не хватало денег на замену программного обеспечения. В то же время газета наверняка публиковала криминальные материалы по аналогичной проблематике. Чем «Красное знамя» лучше того, про кого вы сообщали читателям?

- Почему Королев - единственный обвиняемый по делу о пожаре в Подъельске? Мы не просто пишем, что его арестовали, а делаем выводы, которые лежат на поверхности. По нашей версии, изложенной в нашей публикации, очень похоже, что Королева сделали крайним. Но после выхода материала у нас сразу начались проблемы. Я не отрицаю того, что на предприятии был нелегальный софт. Но также я говорю и о своем видении ситуации – это часть действий по отношению к газете.

- Как крупнейший акционер Губарев отреагировал на ситуацию с возбуждением в отношении вас уголовного дела?

- Это надо у Губарева и спрашивать.

- Возбуждение уголовного дела мгновенно отразилось на редакционной политике. По отношению к власти на страницах стали появляться более жесткие материалы. В одном из последних номеров - попытка подведения итогов правления республикой Владимиром Торлоповым. Итоги получились негативными. Это ваш ответ власти?

- В какой-то мере. Раньше у нас с властью был диалог, мы находили компромиссы. И власть немного помогала газете – на протяжении нескольких лет у нас выходила вкладка «Эхо Афгана», финансирующаяся из республиканского бюджета. И в этом году мы шесть месяцев вели этот проект «под честное слово», опубликовали несколько выпусков на определенную сумму... Внезапно в конце августа власть отдает проект газете «Республика». Теперь от власти помощи нет никакой. Другими словами, у нас был определенный стимул быть более мягкими в каких-то вопросах, сейчас этого стимула нет, мы ничем никому не обязаны.

- Речь о большой сумме идет?

- Около 900 тысяч рублей в год.

- Вас лишили этой поддержки после какой-то публикации?

- Да, так совпало, что проект убрали со страниц после статьи о Королеве. Все санкции со стороны власти пошли именно после этой публикации. Вот, например, наш сотрудник звонит в одну из крупных компаний по поводу рекламы, а ему заявляют: сначала помиритесь с Желтым домом, а потом мы дадим рекламу, это разве нормально? Это тоже формы давления на газету.

- Чего вы еще в теории можете ожидать? Вы наверняка просчитывали возможные негативные последствия…

- Вы хотите, чтобы я подсказал власти, как нас еще можно долбануть?

- Нет, не хочу. Но на любое СМИ всегда можно надавить. У вас, к примеру, есть долги перед типографией?

- Типографии сейчас мы должны 300 тысяч. У нас отличные отношения с типографией, в начале года мы договорились о сотрудничестве на взаимовыгодной основе, нам сделали скидку. Ежемесячно по договоренности мы платим определенную сумму.

- Вы арендуете государственные площади в Доме печати. Проблем нет?

- Все долги по аренде закрыты. Остались долги по строке «Обслуживание здания». Данную сумму реально погасить до конца года. Там несколько сотен тысяч, речь не идет о миллионах. Эти суммы накопились в свое время, мы их гасим. Общая сумма долгов не превышает миллиона рублей. Есть еще объективная причина – экономический кризис, во время которого пиар-бюджеты компаний резко сократились. Но мы выживаем. Проблемы есть у всех изданий в этой части.

- Начальник отдела «К» республиканского МВД Сергей Огородников в интервью БНКоми сказал, что за вмененное вам преступление в тюрьму не сажают, но штраф в теории возможен.

- Это в теории. Я не знаю, что может быть. Вот президент Медведев сказал, что есть проблемы на разных уровнях, он четко признает, что система власти коррумпирована. Я не могу просчитать исход дела, это лотерея, в которой важно все: какой судья попадется, как адвокаты будут защищать – все будет сказываться на результате. Лично я готов к любому развитию событий, прорабатываю разные варианты.

- Со страницы газеты вы попросили читателей написать письма в вашу защиту на адрес президента страны. Вы действительно надеетесь, что кто-то возьмет, сядет да и напишет?

- Надеюсь…

- Читатели ваши не звонили в редакцию со словами поддержки?

- Пока нет, но и публикация только вышла. Повторюсь, я надеюсь. Но я и сам обратился с письмом в интернет-приемную Дмитрия Анатольевича Медведева. Он подчеркнул в своем недавнем интервью, что ему известно: факты давления на СМИ в регионах есть. Опять же он призывает не молчать и обращаться и пытаться менять ситуацию. Мне очень понравилась его статья, там есть четкое отображение действительности. Президент призвал защищаться – мы защищаемся. Также, кстати, я обратился к председателю Совета Федерации Сергею Миронову через его интернет-приемную. Оттуда уже получил ответ: письмо в обработке.

- Ваши коллеги вам не звонили, ситуация не заинтересовала те же федеральные СМИ?

- Были звонки, на меня выходили журналисты из «Коммерсанта», «Русской службы новостей».

- Если конфликт останется, вы и впредь намерены обличать, критиковать?

- Мы были настроены лояльно по отношению к власти. Что сейчас – сложный вопрос. У нас нет задачи вести военные действия, я считаю длительное противостояние неперспективным. Конечно, хотелось все вернуть в мирное русло. И здесь я жду каких-то движений со стороны правительства республики.

- То есть вы верите, что высокопоставленные чиновники из администрации главы и правительства Коми в состоянии повернуть ситуацию таким образом, чтобы уголовное дело против вас закрыли?

- Сложно сказать, кто может изменить ситуацию. В любом случае, диалога с властью у нас сейчас нет.

- Можно сказать, что власть получила в лице «Красного знамени» оппозицию?

- Нет, мы не встали в оппозицию, потому что за оппозиционным изданием должны стоять оппозиционные силы. За нами такой оппозиционной силы нет. Мы просто пытаемся защищаться, мы - независимая газета, мы независимы от государственной власти. У нас есть некоторые факты, которые мы и раньше могли публиковать, но не считали нужным так поступать, так как взаимоотношения были ровными. В условиях диалога можно было мирно сосуществовать. Всегда можно искать компромиссы, газета может вызывать интерес, не оставаясь при этом в роли рупора критики власти. Власть должна понимать, что газета – это связующее звено между государством и народом. Газета ретранслирует, что власть решает для народа, а также пожелания народа к этой самой власти. Это нормальная схема. Это должно быть выгодно и власти. А у нас, как правило, так: когда власть сообщает о себе со страниц газет в положительном контексте, это воспринимается чиновниками хорошо, но когда народ сообщает о себе власти со страниц – это воспринимается как наезд на действующий строй. Вернемся к ситуации с Королевым – это же народное мнение, мы его доносим до власти. Но нет – в обратную сторону эта схема не работает. Сразу возникают конфликты.

- А когда «Красное знамя» получало деньги за вкладку «Эхо Афгана», были такие случаи, когда в обмен за лояльность вам звонили из Желтого дома и говорили: мы не хотим видеть такую-то публикацию, мы не хотим видеть статью такого-то конкретного журналиста?

- Намеки были. Скажем так: были рекомендации.

- Вы как главный редактор следовали этим советам, прислушивались? Были случаи, когда материал снимался с полосы и не доходил до читателя?

- Когда прислушивался, когда – нет. Все было в зависимости от того, насколько это соотносилось с политикой издания. Бывали и такие случаи, когда, действительно, статья снималась. Но думаю, что в истории любого издания такие случаи бывают, есть и будут. Если, конечно, это не жестко оппозиционное СМИ. Скоро будет три года, как я руковожу газетой, при мне «Красное знамя» никогда не было оппозиционным к власти. Мне удавалось выдерживать баланс.

- Власть не может устраивать всех. На данном этапе вас, как мне представляется, власть не устраивает.

- Как таковая региональная власть меня устраивает. А после последней статьи Медведева меня как раз федеральная власть очень устраивает. Он реально сказал те вещи, которые хотелось услышать. Он их сказал честно, правдиво. Поэтому власть в стране и регионе меня устраивает в целом. Что плохого здесь происходит? Все живут нормально. Это тоже достижения власти. В каких-то вопросах могло быть лучше, наверное. Но в настоящем времени сослагательного наклонения не должно быть: есть время «здесь и сейчас», и другого не будет. А вот отношение власти к газете меня не устраивает. Я считаю, что отношения могут быть конструктивными и двусторонними. Исправить ситуацию просто.

- Здесь в республике вы видите какую-нибудь сильную общественную организацию, которая могла бы вступиться за вас?

- Проще обратиться в Союз журналистов России. Ассоциация СМИ Северо-Запада обещала меня поддержать. Эти институты реально работают. Местный Союз журналистов я не хочу провоцировать на конфликт с властью. Я - человек приезжий, а председателю Союза журналистов РК Сергей Морохину здесь жить.

- Вам не кажется, что медиа-сообщество республики слишком разобщено? Какой-то консолидирующей организации нет.

- Это проблема по всей стране. Опять же сошлюсь на статью Медведева, где он говорит, что общественные организации пока не работают. Деление на проправительственные и оппозиционные неверно в корне. Если общественная организация становится проправительственной, она перестает осуществлять свои функции. А если организация становится оппозиционной, она превращается в маргинальную структуру. И она тоже перестает выполнять заявленные цели. А где вот эта середина? Ведь среднестатистический гражданин России не является оппозиционером, и совсем необязательно, что он поддерживает правительство. К сожалению, такой организации в Коми я не вижу.

- Судя по вашему настрою, вы не оппозиционер, иными словами, не тот человек, который готов идти на баррикады ради идеи – пусть и справедливой.

- Я не тот человек. Я не собираюсь бороться с властью, я вообще не собираюсь ни с кем бороться. Кто-то воспринимает отдельные действия власти в штыки и говорит, на основании этого, что власть неадекватная в целом. Но если посмотреть на ситуацию со стороны, окажется, что просто какие-то отдельные действия тебя не устраивают. А какие-то другие действия тебя устраивают. У нас тепло в домах, мы ходим по относительно ухоженным улицам, и на них относительно безопасно. Это значит, что в целом власть свои функции выполняет. В конце концов, эту власть выбрали мы – народ. Так или иначе, Торлопов в свое время выиграл выборы довольно уверенно. Народ хотел изменений, он их получил. Чего теперь стонать?