Интерес к живой музыке у сыктывкарской публики неуклонно растет, подтверждением этому служат многочисленные творческие вечера и концерты, периодически проходящие на разных площадках города. И если для мегаполисов живое исполнение давно уже стало делом привычным, то Сыктывкар в этом вопросе пока что отстает, и выступления «живых» музыкантов воспринимаются, если и не в диковинку, то как минимум с большим интересом. На волне нарастающего интереса корреспондент БНК решил пообщаться с профессиональным музыкантом, саксофонистом Павлом Коврижко, работающим в одном из ресторанов города. Исполнитель поведал о тонкостях работы профессионального артиста и рассказал о развитии сыктывкарской музыки, отметив, что на сегодняшний день связь поколений в творческой среде не особо крепка.

Фото Николая Антоновского, видео Виктора Бобыря

- С чего началась карьера профессионального музыканта?

- Лет в одиннадцать или двенадцать, точно не помню уже, мне сосед предложил записаться на отделение духовых инструментов в Дом художественной самодеятельности. Я согласился, и мы с ним вместе стали ходить туда. Со временем сосед мой из этого кружка исчез, ну а я остался и до сих пор всем этим занимаюсь.

- Какой инструмент начали осваивать?

- Играл я на саксофоне, альтушечке. В Доме художественной самодеятельности с молодыми ребятами тогда занимался Евгений Козлов, преподаватель, я вам скажу, от Бога. Он научил нас нотной грамоте, игре на духовых инструментах, и уже спустя пять месяцев после начала занятий наш небольшой духовой оркестр дал свой первый концерт, играли целых два произведения!

- В дальнейшем репертуар оркестра расширялся?

- Само собой, со временем все это переросло в эстрадный бэнд, а потом в гитарный коллектив, когда мода пошла.

- А ваш творческий путь как складывался, играли только на саксофоне или другие инструменты пытались осваивать?

- Мой основной инструмент - это, конечно, саксофон, но в училище когда поступил учиться, там на кларнете играл. А так понемногу разные инструменты осваивал. Могу играть на гитаре, по молодости даже на соло-гитаре играл, могу на басу и на барабанах подыграть.

- По образованию вы кларнетист, почему профессионально пошли учиться именно на этом инструменте, а не на саксофоне?

- Кларнет родственный саксофону инструмент, а в Сыктывкаре в то время в училище по классу саксофона обучения не проводилось.

- О высшем музыкальном образовании не задумывались?

- Если честно, нет. Я ведь и не думал, что стану музыкантом. У меня и семья совершенно обычная, не музыкальная: папа рабочий, мама главный бухгалтер. По окончании восьми классов я даже не планировал в музыкальное училище поступать. Но потом все-таки решил попробовать и на второй поток поступил. В консерваторию идти я не стал, уже своя семья была, училище закончил, ребенок появился, надо было зарабатывать на жизнь, а так меня многие профессиональные коллективы, приезжавшие в Сыктывкар на гастроли, работать приглашали, даже лично товарищ Айзеншпис завербовать пытался.

- Вы остались работать в Сыктывкаре, на каких площадках города играли?

- В 1976 году позвали работать в ресторан «Центральный», тогда город был значительно меньше, чем сейчас, и было только два ресторана: «Вычегда» и «Центральный». Еще я на танцплощадке работал в Мичуринском парке.

- Что было в репертуаре?

- Мы играли в то время разные песни из репертуара советских ВИА и с этой программой гастролировали по деревням и селам. Ездили большой творческой бригадой, помимо музыкантов, были танцоры, чтецы, вокалисты, с нами тогда начинал Николай Путилин, ныне известный оперный певец, баритон, сейчас поет в Мариинском театре.

- А как же рок-н-ролл, The Beatles?

- Нет, эти вещи мы тогда не играли, хотя лично я битлами просто болел в то время, впрочем, как и сейчас. Помню, классе в седьмом парень знакомый пригласил к себе послушать TheBeatles. Достал он огромный такой чемодан под названием «Тембр», к слову, неплохой проигрыватель, массивный, но надежный. В общем, поставил он TheBeatles, выслушать я не смог и трех песен. Мне настолько это понравилось, что с ходу слушать такую музыку много я не мог, это было что-то новое, как глоток какого-то напитка, который неизвестен тебе и непонятен. На следующий день я снова пошел к нему, послушал и больше уже никогда не расставался с этой музыкой.

- Ну а сами, не на танцплощадках, рок-музыку играли?

- Конечно, мы собирались и играли TheBeatles, DeepPurple, UriahHeep, LedZeppelin. Текстов тогда не знали, пели, что называется, на «португальском», получалась чушь несусветная, все это было на слух. Сейчас в этом плане проще, в интернете все есть. Но мелодически, хочу заметить, все точно делали. Важно было добиться исходного звучания песни. Сегодня даже и представить сложно, как мы тогда, на наших «дровах», умудрялись хороший звук накручивать. Ведь ничего в продаже не было. Педали, колоночки, все это люди сами делали, даже усилители сами собирали.

- Такой серьезный подход был только к рок-произведениям?

- Ко всем. Музыка есть музыка, не важно, что ты играешь, главное, чтобы это было качественно и узнаваемо. Схожесть звучания кавер-версии и оригинала — это, пожалуй, главный критерий в работе ресторанного музыканта. Сделаешь некачественно — останешься без денег, тут все просто, за плохо исполненные вещи люди платить не будут.

- Многие люди к ресторанным исполнителям относятся с определенной долей скепсиса, считая этот вид деятельности, с музыкальной точки зрения, не совсем серьезным. На ваш взгляд, это стереотип или мнения эти все-таки небезосновательны?

- Это заблуждение, музыка есть музыка, и ею надо заниматься серьезно. Может, кто-то и думает, что играть в ресторане это просто, и лезет со своими ноутбуками и минусовками попеть, но сразу видно, что люди эти далеки от музыки. Проведя вечерок в таком заведении, можно смело получить рак ушей. Раньше ведь работа в ресторане для музыканта была шикарной школой. Исполнители получали навыки работы, учились правильно слышать, правильно ориентироваться во времени. Сейчас, к сожалению, такого уже нет.

- С чем это связано?

- Мы вынуждены играть под минусовки, и это наша трагедия. Работодатели экономят, и музыкантов в штат набирают по минимуму. А между тем, современная музыка требует, чтобы на сцене человек шесть было, а это определенные затраты. Ну и выход нашли — «минус». Отсюда эта плоскость звучания, плохой звук, поскольку большинство минусовок сделаны просто ужасно. В итоге и петь-то исполнитель может красиво, но смотреть на это стыдно. Но деваться некуда, приходится работать. Хотя в нашем ресторане еще не все так плохо, мы работаем втроем: клавишник, я на саксофоне и певица, поэтому по возможности стараемся все вживую делать, хотя и без минусовок тоже не обходится.

- В Сыктывкаре не так много ресторанов с живой музыкой, с коллегами по цеху связь поддерживаете?

- Не особо. Сейчас как-то поменялось все. Нет такой тесной связи в музыкальной тусовке, как раньше. Во времена моей молодости музыканты очень дружны были, помогали друг другу, были наравне. Не было такого понятия, как «салага» или что-то в этом роде, более опытные подтягивали начинающих, подсказывали, если кто-то что-то неправильно делает. Помню, в советские времена довольно трудно было трость для саксофона найти, это такая пластина деревянная, без которой инструмент играть не будет, и меня мои старшие товарищи выручали и трость мне давали. Сегодня все, к сожалению, не так, сидим в своих ресторанчиках, играем эту полуживую музыку, единение, увы, осталось в прошлом.