Республика переживает подъем волонтерского движения. Безусловно, сравнивать с размахом времен СССР пока рано. Но, как отмечают чиновники в своих отчетах о работе с молодежью, число добровольческих объединений с каждым годом увеличивается, можно говорить и об улучшении их «качества»: волонтеры берутся за серьезные социальные проекты. Каков портрет современного добровольца, что изменилось в обществе, как будет развиваться движение дальше — об этом в интервью БНК рассказала руководитель единого волонтерского центра республики Марина Косторнова.

В свое время политические партии и движения испортили целое поколение молодежи своими «приплатами и доплатами», считает Марина Косторнова. Фото Светланы Быковской

- Единый волонтерский центр существует с июня этого года. Достигли цели объединить добровольцев, создали общую базу?

- У нас получилось решить задачу и привлечь тех, у кого есть мотивация, желание быть полезным, но нет понимания, как это желание реализовать, куда для этого пойти. Я напомню один важный момент: мы уже до создания центра опирались на ряд волонтерских движений, костяк составляли члены военно-патриотических клубов, «тимуровцы», добровольцы, которые участвовали в рейдах по магазинам и аптекам и выявляли незаконную продажу запрещенных товаров и препаратов. Ребята ездили на «Вахты памяти», организовывали мероприятия к 9 мая, выходили на «Маевку», еще год назад помогали организаторам мультифестиваля «Ыбица». Но нужно было систематизировать работу, появилась идея создать единый волонтерский центр, в который вошли бы все созданные ранее объединения. Сейчас активно задействуем волонтеров при проведении спортивных мероприятий - скоро будем встречать Олимпийский огонь.

- Как искали волонтеров?

- Чаще всего на нас сами выходили. Пока для организации используем страницу «ВКонтакте» (https://vk.com/evcrk ), к нам может обратиться любой, выйти на прямое общение. Я подчеркну, что волонтерство – это же не только когда человек участвует своим личным временем, непосредственно выходит на акции. Добровольцу, возможно, некогда, но он всегда готов помочь или советом, или поучаствовать деньгами, техникой, организационно.

- Сколько человек объединяет ваш центр?


- Активное звено — человек тридцать, это те, кто готов в любой момент приступить к работе. Этого достаточно для проведения большинства мероприятий, но при необходимости, и если есть запас времени, мы можем собрать и сто, и сто двадцать волонтеров.


- 30 человек – маловато для республики.


- Это пока не в масштабах республики. Пока мы работаем по линии Сыктывкар-Емва-Ухта-Сосногорск. Там есть на кого опереться. Хочется подключить наши северные города, начиная с Печоры. С Воркутой и Интой уже есть договоренность, там нашли людей. Тридцати активных ребят достаточно для каждого отдельного города. Но и не надо ждать от волонтерского движения целой волны, повального увлечения. Нам не надо три тысячи волонтеров. У центра нет задачи «нагнать» людей для количества. Мы исходим из другого принципа — достаточно ли людей для выполнения определенной задачи.



- С районами работаете?



- В центр не привлекаем, но общаемся активно. Сильное волонтерское движение в Прилузском районе, в Усть-Куломском районе молодой глава, с опытом работы с молодежью, там тоже много активных ребят. Они проводят свои мероприятия.


- Присматриваете будущие кадры в детских организациях? Ведь ваш костяк волонтеров рано или поздно ослабнет: люди обзаведутся семьями, им будет уже не до общественной работы.


- Такого мы не исключаем, конечно. Но я думаю, что это не повлияет на волонтерское движение в целом. Те, кто с детства этим занимаются, вряд ли смогут отказаться от общественной нагрузки в будущем, в студенческие годы. То же и со старшими волонтерами: я не исключаю, что люди с опытом в добровольчестве, прошедшие серьезную школу, все равно к нам вернутся – либо спонсором, либо преподавателем, работать с молодым поколением.


- Современный волонтер – это кто?


- Совершенно разные люди. Есть школьники (они стали меняться в положительную сторону, многие становятся мотивированными, социально ответственными), есть люди взрослые, состоявшиеся, которые, как я уже говорила, не всегда готовы участвовать лично, но готовы помогать ресурсами. Костяк же составляют старшеклассники и студенты. Причем даже не столько студенты вузов, хотя и их много, сколько учащиеся колледжей. Высшее образование отнимает много времени, какие-то факультеты у нас вообще «выпадают» - например, не знаю, как «затащить» в волонтерство будущих юристов. У них другая планка, видимо, другой склад характера.

Мальчишек больше, но активных девушек тоже много, есть очень боевые. Волонтеры интересуются историей, у них много энергии, они готовы направить ее на пользу обществу. И есть еще один интересный момент: сейчас волонтеры стали, условно говоря, материально не заинтересованными. Как это и должно быть. Ведь в свое время молодежь испортили, когда ей платили за участие в любой, даже социально значимой акции. Политические партии и молодежные движения прошлых лет тут тоже не последнюю роль сыграли. А такой подход полностью дискредитирует идею волонтерства. Конечно, и сейчас есть люди, которые готовы участвовать в мероприятиях по другим мотивам, для собственной выгоды. Но они сразу понимают, что не туда попали, и быстро «отсеиваются». Раньше ситуация в стране была немного другая — был период, когда культивировали материальные ценности: имело значение, как ты одет, какой у тебя телефон. Сейчас этот тренд прошел. На первый план выходит сильная команда, возможность найти единомышленников и друзей.


- Все равно проведение мероприятия требует ресурсов: добровольцев надо накормить, обеспечить материалами, атрибутикой и так далее. Это за свой счет?


- На хорошо организованных мероприятиях есть «волонтерский пакет». В него входят специальная одежда или отличительные знаки, перчатки, иногда даже обувь, рации. На небольших мероприятиях обходимся без этого, все за счет личных средств.


- До «перестройки» волонтерское движение держалось на пионерах. Потом добровольчество сошло на «нет». Сейчас чиновники говорят о подъеме: в прошлом году в Коми было 73 волонтерских объединения, в этом – уже 98. Чем это можно объяснить?


- Тут два момента, на мой взгляд: положительный и отрицательный. С одной стороны, наверное, сыграла роль стабильность. У людей появляются ресурсы, а вместе с ними и свободное время, которое хочется использовать с пользой. Но при этом есть еще и проблемы, которые упорно не решаются государством, – с инвалидами, с пенсионерами… То есть это своего рода показатель гражданской активности: люди объединяются и начинают вопросы решать сами. И тут есть проблема: в России нет закона о волонтерстве. А он нужен, когда добровольцы участвуют в масштабных проектах, например, помогают ликвидировать последствия чрезвычайной ситуации, природной катастрофы. Ведь изначально волонтер нигде официально не закрепляется – это простой человек, который по зову сердца откликнулся на чужую беду. Но какие-то гарантии или помощь ему все-таки нужны. Скажем, хорошо было бы, если бы то время, что он тратит на проекты, засчитывалось ему в стаж или… В общем, тут много вариантов, есть над чем подумать.


- Почти полгода центр отработал. Что дальше?


- Нам бы хотелось сделать волонтерскую работу системной. Чтобы любой человек, который хочет стать волонтером, в идеале даже без посредников, нашел, как и где себя реализовать. Сейчас мы как раз для этого создаем сайт единого волонтерского центра. Замысел такой: человек заходит на сайт, связывается с администраторами или сам по ссылкам находит то, что ему интересно, подходящий ему общественный проект и приступает к работе.