В октябре 2013 года должны пройти выборы председателя Федерации профсоюзов Республики Коми после ухода с этого поста Дмитрия Лукашенко, возглавлявшего федерацию более десяти лет. На сегодня известны два кандидата на этот пост - исполняющая обязанности председателя федерации, представляющая профсоюз госслужащих Людмила Ляшенкова и заместитель министра экономического развития Коми, начальник управления труда, выдвиженец угольных профсоюзов Юрий Вишневский. Корреспондент побеседовал с каждым из соискателей. Предлагаем вниманию читателей оба интервью.

Фото Николая Антоновского и Кирилла Затрутина

Юрий Вишневский: «Федерации не хватает боевитости»

- Как складывалась ваша трудовая биография?

- В республике - с 1977 года. 25 лет проработал и прожил в Воркуте, остальные – в Сыктывкаре. В Воркуту приехал после окончания института. Приехал, думал, на два года, а отработал четверть века. Трудился на комбинате «Печоршахтострой», который занимался строительством новых шахт и работой на старых. На заводе железобетонных изделий - механиком цеха, инженером-конструктором. Потом два года армии. Вернулся опять в «Печоршахтострой», был мастером, начальником цеха. В партию вступил. О чем не жалею, хотя и не горжусь. Это страница моей биографии. Рядовые партийцы-то работали как положено. Я не воровал, как и большинство, кого я знал. Сейчас об этом много говорят. Потом меня избрали заместителем секретаря парткома комбината. Проработал лет пять. Затем в 1989 году начались шахтерские забастовки. Естественно, шла смена всего состава по профсоюзной линии. И мне шахтеры предложили возглавить профсоюз «Печоршахтостроя». Меня избрали председателем профкома предприятия, на котором трудилось 12 тыс. человек.

В 1991 году меня избрали заместителем председателя территориального комитета, в который входили все шахты Воркуты. С 1994 года я стал председателем теркома. Это выборные должности. Вы же понимаете, в то время так просто люди не изберут. Было доверие. В 2002 году Владимир Торлопов, глава республики на то время, предложил мне перейти на это место. Сказал, что мои знания и опыт здесь нужны. К этому времени к первому высшему образованию по специальности инженер-механик, я получил второе – юридическое.

- Сейчас вы высокопоставленный чиновник в ранге замминистра, курирующего профсоюзную тематику. Не является ли ваш возможный переход на пост лидера профсоюзов конфликтом интересов?

- Никакого антагонизма нет и не было. Бывает антагонизм между работодателем и представителем работников. Здесь власть антагонистом быть не может. Хотя исполнительная власть является работодателем для бюджетников. Мы - партнеры.

Да, не всегда мнение правительства совпадает с мнением профсоюзов и не всегда власть может сделать то, что просят профсоюзы. Но мы никогда не были по разные стороны баррикад, всегда пытались делать общее дело.

В этом плане – если меня изберут председателем федерации – я спокойно смотрю на свою будущую работу. Работа фактически одна и та же. Здесь я занимаюсь трудовыми отношениями. В федерации работа такая же, только с другой стороны. Мне кажется, что от того, что я знаю обе стороны, будет только польза.

- Чего не хватает профсоюзам Коми сейчас?

- Два слова в качестве предисловия. Считаю, что профсоюзы разные. Есть сильные, есть не очень. К сильным я бы отнес шахтерские профсоюзы. Это исторически сложилось. Как пришли в 1989 году те люди, так они в основном там и работают. Нефтегазпрофсоюз сильный. У шахтеров сильный коллективный договор. У нефтяников ситуация поспокойнее, хорошая защищенность работников: деньги, условия труда, отдыха и так далее. Мощный профсоюз энергетиков. Я бы его назвал боевым. В здравоохранении – так же. Несмотря на то, что они бюджетники и профсоюзы ограничены в средствах и возможностях. Такое направление – коллективный договор, где прописана возможность дополнительного заработка. Они – молодцы. У образования неплохой профсоюз. Нельзя все профсоюзы мерить одним аршином. Однако есть общая тенденция – я в первую очередь говорю про Федерацию профсоюзов республики – нет боевитости.

Сегодня у профсоюза нет возможности влиять на какие-то процессы. Да, они пытаются. Но серьезно повлиять – так, чтобы заметили члены профсоюза, чтобы была защита, - не удается. Профсоюзная защита – это, прежде всего, зарплата и охрана труда. А сегодня – скажем, последние года два, а может, больше, - этого нет.

Профсоюзы должны действовать в интересах работников. Будет так – появится авторитет, и люди придут. Ведь не секрет, что численность профсоюзов падает сегодня. Многое зависит от людей. Численность профсоюза показывает его силу, насколько велико доверие работников. Нет доверия – и люди из профсоюзов уходят.

- Вы сегодняшний и Вы того времени, когда возглавляли шахтерский профсоюз, – сильны ли отличия?

- Все меняется, и я тоже. Тогда мне было 30 с небольшим лет, были определенная наивность, желание перевернуть все и сразу. И ситуация была другая. Ведь сегодняшнюю ситуацию ни в коем случае нельзя сравнить с тем, что было при Ельцине. Тогда мы сами организовывали забастовки. Сначала, когда только он пришел к власти, мы поддерживали Ельцина. Потом выступали против, когда поняли: что-то не так. Особенно, когда пошла приватизация – «Воркутауголь» и «Интауголь» очень долго не приватизировали, и шла какая-то мышиная возня: приватизировать - не приватизировать. Я сам организовывал акции против Ельцина. Последние годы его президентства мы перешли к политике. Сейчас я считаю, что профсоюзы политикой заниматься не должны. Экономикой своего предприятия, своей отрасли – да, политикой – нет. Но тогда нам деваться некуда было. Те же шахтеры нам говорили: «Хватит молчать». Да, мы шахту не останавливали. Но мы выходили, проводили митинги, писали письма правительству и президенту, объясняли, что делается неправильно, требовали. Были шествия под лозунгом: «Долой Ельцина». Я очень много провел забастовок. Сам их придумывал, организовывал и возглавлял. В большинстве они давали результат. Иначе меня люди – особенно в Воркуте – долго бы не поддерживали. К концу своей работы я стал понимать, что забастовка – это не панацея от всего. Стала сильнее экономика, другой президент, стала стабильнее политическая и экономическая ситуация. И к шахтерам начало приходить понимание, что остановить производство просто так нельзя, ведь шахта – это кормилица. И, когда я приходил в коллектив, мужики говорили: «Ну давай, пора, организовывай забастовку». Я говорю: «Мужики, а что дальше будем делать? Вы просидите месяц - а тогда же на два дня никто не падал, как сегодня транспортники одну смену не вышли, и все; тогда, если уходили, так на месяц на забастовку. Даже когда вопросы уже были решены (Минугля России выделил деньги, людям платят зарплату, например), а мы людей не можем вывести на работу. Настолько это безделье развращает. Кто на рыбалке, кто в тундре, кто где. Женщины говорят: «Вы когда наших мужиков вернете? Вы что делаете?». И мы начинаем искать людей и отправлять их в шахту.

Тогда зарплату выдавали частями, у некоторых задолженность скапливалась до года. Такому только скажи о забастовке! И мы старались, чтобы выступить всем вместе. Одна шахта ничего не решит. Работодатель это чувствует, и начинаются какие-то подвижки. Некоторые сами хотели падать. Мы говорим: «Нельзя. Ситуация еще не созрела». Этот вопрос мы регулировали. «Мы уже не можем терпеть», и они падают. Неделю просидели, потом деваться некуда – никто денег не дает, на одну шахту ведь никто не посмотрит. Тут своя политика. И они выходят из забастовки, потеряв в заработке, премии и так далее. Приходят и говорят: «Нас обидели». Так кто ж виноват? «Вы нам плохо объясняли».

Тогда пришло понимание, что только забастовка ничего не решает. Мы стали прибегать к другим мерам. Мы голодали. Вот я лично участвовал два раза в голодовках, один раз десять дней, другой – семь. Спиридонов (Юрий Спиридонов - с 1994 по 2001 год глава Республики Коми - БНК) к нам приезжал, его зам Окатов. У него была прямая связь с министром угля России, и он периодически с ним созванивался. И так мы чего-то добивались. Один раз в шахте сидели семь дней, хотя там больше смены находиться нельзя. И добились своего! Не останавливая производства.

Это было изменение нашей – руководства профсоюза – и шахтеров психологии.

Да, начинали выходить на митинги. Шпектора (Игорь Шпектор – мэр Воркуты на протяжении 1990-х и большей части 2000-х годов – БНК) «арестовывали». Ребята - человек 50 - пришли к нему в кабинет и не выпускали оттуда. В туалет Шпектор ходил в сопровождении нескольких человек. Это было как политическое эхо. Мы пытались таким образом обратить внимание правительства России. Мы ушли от забастовки.

А сегодня вы попробуйте мэра города так «арестовать». Тогда, извините, бардак был.

Сегодня нужны тоже какие-то новые методы. На сегодня я и ребята, которые со мной работали, пришли к выводу, что не должно быть революции. Должна быть эволюция. Работает договорной процесс. А для этого нужен авторитет. И не только среди твоих товарищей по профсоюзу, нужно, чтобы тебя уважали и в правительстве. Что я под этим подразумеваю? Допустим, очень часто Воркуту и наши возможности использовали, чтобы пробить что-то в Москве. Мы выезжаем в Москву – а я встречался со всеми премьер-министрами, в том числе с Путиным, – и нам такую бумагу давали с перечнем того, что нужно объединению. Мы-то ездили за деньгами. А еще куча проблем по снабжению и другим вопросам. И мы пытались, и что-то удавалось. Когда нужно было, мы ругались с работодателем, а когда было необходимо, решали эти вопросы с правительством.

Я так думаю, что Федерация профсоюзов республики должна как-то работать с Москвой и помогать республике. Не важно, что мы разные, должен быть результат для людей. В Воркуте, Инте это проходило. Думаю, и сейчас это возможно.

Сегодня я другой. Надеюсь, что наработанный опыт смогу использовать.

- Что вы скажете тем, кто считает, что Вас двигает в Федерацию профсоюзов республиканская власть?

- Когда я выдвинул свою кандидатуру, разговоры разные ходили. В том числе, наверное, и этот.

Насчет ручного. Кто меня знает – воркутинцы и интинцы, – они в жизни такого не скажут. На поводке я не работаю – это принцип. Более того, изначально ко мне обратился Лукашенко (Дмитрий Лукашенко, бывший председатель Федерации профсоюзов Коми – БНК) с предложением возглавить федерацию и сказал: «Ну ты подумай». Я долго думал. Когда решил, пошел к главе республики. Я ведь назначен главой и не могу взять и бросить это рабочее место и куда-то перебежать. Попросился на прием. Гайзер принял меня. Не хочу сказать, что он меня уговаривал. Нет, не уговаривал. Он спросил, кто будет вместо меня, потому что не хотел, чтобы после моего ухода был провал в этом направлении. Я ему сказал: «Вячеслав Михайлович, хочу сразу сказать, что называется, еще на берегу: если меня изберут, я ручным для правительства не буду. Я намерен работать на пользу республики». Глава ответил: «А мне ручной председатель и не нужен. Я знаю нескольких губернаторов, у которых есть такие, – и мне это не нравится. Вы будете работать, как сочтете нужным». Это дословно.

- Экономисты говорят, что экономика России стагнирует и следует ожидать обострения трудовых конфликтов. Вас не пугает, что может произойти в ближайшие два года?

- Мое мнение такое: если эти процессы начнутся, то профсоюз должен их возглавить. Нельзя отдавать эти ситуации на усмотрение работников предприятия. Мы в Воркуте это уже проходили. Чтобы потом люди не говорили: «Вы нам плохо объясняли. Надо было разъяснять толковее, что мы все потеряем, ничего не добившись».

Как говорится, если нельзя что-то изменить, то это следует возглавить. Я считаю, что этот процесс все равно нужно вести в переговорном русле. Без переговоров ничего не решается сегодня. Да, забастовка имеет право на существование. Но это крайняя мера. Забастовка должна дамокловым мечом висеть над работодателем, но все равно нужны переговоры.

Да, я буду с теми, кто будет выходить на эти акции. Но я намерен сделать все, чтобы уйти от будоражащих моментов. Для этого и должна работать Федерация профсоюзов. Такие ситуации меня не пугают. В Воркуте было намного хуже. Поэтому на это я смотрю спокойно.

Людмила Ляшенкова: «За социальное партнерство спасибо Владимиру Торлопову»

- Что собой представляет сегодня Федерация профсоюзов Коми? Столько в ней насчитывается профсоюзов, какие отрасли представлены, сколько «первичек», сколько членов?

- Мы является правопреемником Коми республиканской федерации профсоюзов. В 1993 году мы зарегистрировались как Федерация профсоюзов Республики Коми. Федерация – это общественная организация, объединяющая отраслевые профсоюзы республики, являющиеся представителями общероссийских профсоюзов. У нас в республике 17 таких организаций, представляющих отрасли здравоохранения, культуры, образования, работников ЖКХ, лесные отрасли, строителей и т.д. Все вместе они представляют 935 первичных организаций общей численностью 106,5 тысячи членов профсоюзов. В своей деятельности мы руководствуемся, естественно, Трудовым кодексом РФ. Это первейший документ. Также мы используем Конституции России, Республики Коми, а если взять международный уровень – то и Конвенцию труда и другие документы, которые защищают права рабочих.

- Какой собственностью обладает федерация? Есть ли какие-то санатории?

- Она владеет зданием по улице Бабушкина, 4, в котором мы располагаемся. Санаториев у нас нет. Когда-то мы строили санаторий «Серегово», потом он развалился, и остатки перешли государству.

- Получает ли федерация финансирование из бюджета?

- Это категорически запрещено законом. Мы даже не можем участвовать в грантах. Это также запрещено законом. Живем только за свой счет, за счет взносов.

- Какие приоритетные задачи вы ставите для федерации на ближайшие годы?

- Мы продолжаем работу с правительством по МРОТу – минимальному размеру оплаты труда. В настоящее время в него включены северные надбавки, районный коэффициент, стимулирующие выплаты. А этого не должно быть.

Минимальный размер зарплаты должен равняться прожиточному минимуму, принятому в регионе? Сейчас в республике МРОТ составляет 55-60% прожиточного минимума. Никак мы не дотягиваем до выполнения статьи Трудового кодекса. Далее, закон «О Северах» утратил свою силу. У нас такой же МРОТ, как и в Краснодаре. Мы за то, чтобы рабочие места в первую очередь предоставлялись нашему населению. В лесных районах столько безработных, а мы завозим мигрантов. Посмотрите, сколько безработных среди мужчин 35-40 лет. И женщины тащат на себе эти семьи. Задача профсоюзов, я считаю, повысить качество жизни населения, чтобы люди получали зарплату, которой хватит на то, чтобы детям дать хорошее образование, растить здоровое поколение. Чтобы повысить эффективность деятельности профсоюзов, надо, чтобы профсоюзы работали не только в крупных городах, но и в районах. Это основные задачи. И, конечно же, – защита прав трудящихся.

- Какая отрасль, по-вашему, еще должна быть под профсоюзным контролем?

- Контролем и надзором занимается инспекция по труду. Мы же занимаемся защитой права. Обращается к нам член профсоюза с жалобой, что его права нарушены, и мы проверяем, как сработала «первичка». Если у нее не получается, тогда мы подключаем свои рычаги. Вплоть до судебного разбирательства, оказываем члену профсоюза юридическое сопровождение.

- Удается ли федерации отстоять выполнение работодателем отраслевых тарифных соглашений РФ и РК?

- Вообще, вопрос социального партнерства – великая сила. У нас принят этот закон в 2004 году. Спасибо за это господину Торлопову. У нас хорошее региональное трехстороннее соглашение между правительством, федерацией профсоюзов и союзом предпринимателей. Мы каждые полгода встречаемся и выясняем, что выполнено, а что нет. Есть протокол разногласий. По четырем пунктам мы не договорились.

Помимо этого, у нас создаются отраслевые соглашения – в здравоохранении, образовании, культуре, ЖКХ. В строительстве вот пока нет соглашения. Но по основным отраслям соглашения заключаются. Отмечу, если в организации более 50% работников являются членами профсоюза, то работодатель никуда не денется, он обязан подписать это тарифное соглашение или какое-то социальное соглашение.

- Верна ли информация, что федерацию покинул реском профсоюзов работников транспорта и дорожного хозяйства?

- Слово «покинул» здесь не подходит, поскольку председатель создал новую организацию. Старая организация повисла в воздухе, ее Минюст ликвидировал за непредставление информации о деятельности. И она вычеркнута из госреестра юрлиц. Созданный вновь профсоюз пока не входит ни в общероссийский профсоюз, ни в федерацию независимых профсоюзов, ни в нашу федерацию. Хотя, если он к нам вступит, его статус повысится.

- Как вы относитесь к созданию независимых профсоюзов на предприятиях и в учреждениях, в которых уже действуют первички республиканского профсоюза?

- Хорошо отношусь. Если это воля людей, а не работодателя, который пожелал создать общественную организацию себе в угоду.

- Какие отношения у федерации с всероссийскими профсоюзными объединениями?

- Мы входим в Федерацию независимых профсоюзов России как членская организация. Также федерация входит в Ассоциацию профсоюзных федераций Северо-Запада. Это очень удобно, когда необходимо собраться для решения наших северных проблем, имеющих свою специфику по сравнению с другими территориями страны.