Фестиваль «Сыктывкарса Тулыс» продолжит балетные вечера спектаклем «Баядерка» 14 апреля. Накануне корреспондент БНК встретился с исполнителем партии храброго и мужественного воина Солора — премьером Мариинского театра Кимин Кимом, которого называют «корейским чудом».

Фото Константина Стратиенко

Кимин Ким родился в Сеуле. Окончил Корейский национальный университет искусств (класс Владимира Кима и Маргариты Куллик). С 2012 года — солист Мариинского театра, с 2015-го — премьер.

Лауреат международных конкурсов артистов балета (Рим, Москва, Сеул, Джексон, Варна), обладатель Гран-при Международного конкурса артистов балета «Арабеск», Гран-при Международного конкурса Youth America Grand Prix (Нью-Йорк), лауреат премии «Душа танца» в номинации «Звезда» (журнал «Балет»), победитель проекта телеканала «Россия-Культура» «Большой балет» (2016). В послужном списке — более 30 партий.

— Как вы попали в балет?

— В детстве я занимался тхэквондо, ски-альпинизмом, футболом, плавал, рисовал. Мама любила активности. По профессии она композитор, и поэтому хотела, чтобы я занимался искусством. По ее рекомендации попробовал балет, и мне очень понравилось. Как начал танцевать, все остальное забросил. Я понял, что хочу сосредоточиться на балете.

— Ваша мама связана с искусством, а отец?

— Нет, но он все равно любит смотреть спектакли. В Корее не как в России, где на каждом шагу есть театр. Но по возможности, если приезжают с гастролями коллективы, мы максимально старались попасть на них, потому что нам было это интересно.

— Вы были в классе Владимира Кима и Маргариты Куллик. Как русский и корейский подходы к балету отличаются?

— Когда в Корее начали заниматься балетом, пригласили многих педагогов из России. В театрах идут редакции спектаклей Мариинского и Большого. Поэтому корейский балет получился копией русского: методику, школу мы взяли из России, не Франции и не Америки. Поэтому у меня база русская. Когда Маргарита и Владимир приехали в Корею, я услышал об этом и хотел заниматься именно у них. У нас в Корее русская балетная школа. Педагоги мне передали то, что преподавали им, когда они учились и танцевали в России.

— Откуда интерес именно к русскому балету?

— Я до сих пор задаюсь этим вопросом. Мне кажется, у нас, в Корее, мы больше соприкасаемся с американскими людьми. Но в искусстве мы тянулись именно к русским. Корейцы очень любят русскую музыку. Мы ее обожаем. Все мои любимые музыканты — русские. Это необъяснимая связь, как душа — либо есть, либо нет. Мне кажется, между корейскими и русскими народами есть общее внутреннее чувство. Может быть, поэтому мне не было трудно влиться в русскую культуру. Мне сразу понравилось общаться с русскими, захотелось учить язык, все-все-все.

— Вы отметили, что корейцы обожают русскую музыку. У вас какая самая любимая?

— Я люблю Чайковского. Может быть, это глупо звучит, что танцовщик любит Чайковского, потому что мы постоянно слушаем его. Но я не имею в виду балетную, хотя люблю «Лебединое озеро», «Щелкунчик». Мне нравится симфоническая музыка. Самая любимая — его пятая симфония. Еще обожаю Рахманинова, Шостаковича.

— В ваш адрес звучит много потрясающих эпитетов: и чудо, и главный виртуоз, все отмечают ваши прыжки. Как вы добиваетесь такой техничности, артистизма и мастерства, сколько из этого — тренировки и генетическая удача?

— Воспитанием добиваюсь. Пока ты не понимаешь, что тебе важно, чего ты хочешь, ты этим не занимаешься в полной мере. Маргарита и Владимир меня так воспитали: я должен делать не просто номера, не просто кидать ногу или шагать. Они объяснили: я должен понимать, почему это делаю, почему этого хочу, почему прыгаю. Всегда поясняли стиль, культуру, эмоцию, насколько это важно на сцене. Не сколько ты прыгаешь, а почему. Смысл. Тогда зрителю ты передаешь маленькое сообщение. Это искусство, культура балета. Меня так воспитали, и мне самому было интересно это. В балете мне часто задают вопрос: что важнее — эмоция, трюк, музыкальность? Я всегда говорю — все. Если хорошо прыгаешь, поддерживаешь партнершу, но нет музыкальности, на это трудно смотреть. А если не прыгать, тоже трудно смотреть. Поэтому с детства я охватываю все, мне было интересно все. Но для меня самое важное не то, чтобы зритель после спектакля хлопал от восторга, а чтобы он что-то от меня взял. Если у него в жизни была радость, то я бы хотел, чтобы мы вместе улыбались. Если что-то грустное случилось, то я бы хотел обняться и вместе поговорить — через искусство, на сцене.

— Партию Солора вы уже исполняли в Американском театре балета, в Парижской опере. Каждый выход на сцену разный?

— Да, редакции разные. Во Франции — нуреевская [Рудольфа Нуреева], в Америке — макаровская [Натальи Макаровой], у нас [в Мариинском театре] есть Петипа [Мариус Петипа]. Все разное, поэтому интересное. У вас по-нашему почти, но есть нюансы, чуть-чуть по-другому. Партия Солора одна из моих самых любимых, но одна из самых сложных.

— Почему?

— Любимая, потому что мне нравится сюжет. Музыка красивая, гениальная. А тяжело из-за хореографии, но по-хорошему. Если легко, это уже неинтересно. Зачем тогда я это показываю? В «Баядерке» есть внутреннее чувство риска: получится или не получится, как зритель примет. Я хочу быстрее оказаться на сцене, это как вызов.

— В нашем театре вас тепло встретили?

— Я чувствую хорошую энергетику в театре. Мои партнерши в спектакле — Наталья [Супрун, Театр оперы и балета Коми] и Софья [Валиуллина, Большой театр]. Приятно работать с добрыми, прекрасными балеринами. Обычно у меня такой план: прилетаю, репетирую, потом постепенно узнаю, какие люди, какая культура. Я считаю, что мне очень повезло, хочу уже увидеть зрителя.

— Вместе с вами в «Баядерке» будут участвовать молодые танцоры из детской балетной студии театра и гимназии искусств. Как опытный артист что вы можете сказать тем, кто только начинает свой творческий путь?

— Я всегда сомневаюсь, что нужно ответить — трудиться или любить. Сначала я хочу сказать, что труд, ведь это обязательно. Но только он — это плохо. Почему я это делаю? Почему выделяю время на это? Надо задавать себе этот вопрос. Если не понимаешь, что делаешь, но продолжаешь — это не искусство. Важно любить. В детстве я ненормально занимался, мог до трех ночи быть занят, у меня не было таких данных, но я очень любил балет, мне всегда хотелось танцевать. У меня был идеал: я хотел быть как Барышников, Нуреев. Поэтому любовь и труд.

БНК