Профессор Высшей школы экономики и бывший советник Управления президента России по внутренней политике Олег Матвейчев ответил на вопросы БНКоми. Напомним, политолог принял участие в семинаре, проходящем в Сыктывкаре, в рамках «Школы молодого лидера».

Фото Кирилла Затрутина

- Что вы хотите донести до слушателей? О чем ваш семинар?

- Я приехал не для того, чтобы пропагандировать что-то. Был запрос самой публики. Здесь нет моего желания что-то донести, а есть желание молодых ребят что-то услышать. Моя задача – в том, чтобы максимально ответить на все их вопросы и пожелания, чтобы они отсюда ушли удовлетворенными. Если говорить конкретно, то тема сегодняшнего семинара – организация PR-событий. Это будет живой диалог, и в разговоре будут затрагиваться какие угодно темы. Я думаю, что мы поговорим и про актуальную политику, и про ситуацию в стране, и про местные проблемы.

- Заметил в вашем блоге перепост статьи агентства БНКоми. Вы уже ознакомились с региональными СМИ? Может быть, с местными примерами использования PR-технологий?

- Я, в принципе, слежу за всеми регионами в стране. В семидесяти из них я лично побывал. В администрации президента я работал в региональном департаменте и, естественно, знаю и специфику, и руководство каждого региона, и местную политическую кухню. Поэтому здесь, в Коми для меня все понятно.

- Упомянутая публикация выдержана в духе многих других ваших постов. Если нынешний министр культуры Владимир Мединский развенчивает в своих книгах негативные мифы о России, то вы развенчиваете позитивные мифы о других странах. Это проект по воспитанию патриотизма, или в этом проявляются ваши личные интересы?

- Здесь все совпадает. Я считаю себя патриотом страны и думаю, что нужно воспитывать в жителях патриотизм. Я перегибаю палку в другую сторону, потому что у нас сейчас абсолютно ненормальная ситуация, когда подавляющее большинство населения все время ругает собственное государство. Этого нет нигде в мире в такой степени, и это – безусловная патология, очень серьезная. Все наши болезни не от какой-то там экономики, коррупции или чего-то еще. Все наши болезни только от неуважения к собственной стране и постоянного самообливания грязью.

- В этом плане вы с Мединским общим делом занимаетесь?

- Ну, в общем, да.

- Вас считают крупным политтехнологом. В то же время вы редактируете журнал с переводами современных западных философов и сайт, посвященный Хайдеггеру. Политтехнологии и Хайдеггер – вещи из разных миров. Есть какая-то точка пересечения ваших интересов?

- Точка пересечения – исключительно во мне. Это, действительно, из разных миров. Но поскольку я по образованию и по призванию философ, в какой бы ситуации ни находился, я размышляю о том, что происходит. Хайдеггер и современная западная философия – это, кстати говоря, то, что я читаю на философском факультете, работая профессором Высшей школы экономики. Политические технологии – это то, что помогает зарабатывать на жизнь, потому что в современном мире философу никак не выжить.

В Германии ситуация была особая. Хайдеггер мог себе позволить быть профессором, хотя он пережил две мировых войны. Денег ему платили достаточно, чтобы он мог себе позволить заниматься философией. Поскольку в других странах этого не было, у нас нет великой итальянской философии, великой американской философии. Зато есть великая немецкая философия. Немцы всегда относились к своим философам так, как бразильцы или англичане относятся к футболистам.

Я только что был в Германии, взял Die Zeit – самый популярный там еженедельник, - а на первой полосе – голова Платона и огромный заголовок: «Философы признают чувства» или что-то в этом роде. На первой полосе главного еженедельника Германии рассказывается про какой-то философский семинар. У нас бы вместо этого был какой-нибудь трупак, убийства, скандал, развод Ксюши Собчак с каким-нибудь Ильей Яшиным. То есть была бы какая-нибудь чернуха, дрянь. А у них событием является философский семинар с Хабермасом и еще кем-то. Я видел в немецкой прессе статьи об американских, немецких, французских философах – через раз публикуются их мнения на какую-то тему. Во Франции я по телевизору видел, как профессиональные академические философы выступают в различных программах. Если мы думаем постоянно о каких-то более низких вещах, то мы и сами будем более низкими.

- Не возникает желания стать, как Хайдеггер, кабинетным ученым, посвятить себя вопросам онтологии или еще чего-нибудь и не участвовать в политике?

- Желание такое постоянно возникает. Просто я не могу себе этого позволить. Есть ответственность за людей, которые со мной связаны, за которых я отвечаю. Есть также глубокая убежденность, что кабинетная, чисто схоластическая философия бесплодна. Нужно изнутри каких-то событий мыслить об этих событиях. Поэтому когда я пишу тексты про политику, про политтехнологии, про государство и власть, я могу выйти, ударить себя кулаком в грудь и сказать, что я за каждое слово отвечаю, потому что я изнутри все это видел и изнутри этим занимался. Что я не просто прочитал 20 книг и написал 21-ю, примирив какие-то противоречия в этих 20-ти книгах, а со знанием дела все это говорю. Меня никто не упрекнет, что я схоластикой занимаюсь.

- Вы сейчас поддерживаете отношения с администрацией президента?

- Да, постоянно. У них всегда есть какие-нибудь проекты, в которых я участвую.

- Какие?

- Как правило, это проекты в информационной сфере – то, что мне наиболее близко. Те же самые политтехнологические, политологические проекты. Когда-то это просто аналитические записки, иногда нужно организационно что-то сделать.

- Пару лет назад ваше имя стало широко известно после публикации в блоге, в которой вы сожалели, что в России нет таких больших площадей, как в Китае, где можно было бы собрать побольше оппозиционеров и намотать их на гусеницы танков. Вы ведь тогда еще занимали пост в администрации президента? И что это было? Пиар романа, который у вас готовился к выходу, как объяснял потом кто-то из ваших знакомых?

- Я тогда не работал в администрации президента уже почти год. Более того, после администрации я работал заместителем губернатора Вологодской области некоторое время. Но поскольку там по форс-мажорным обстоятельствам был свергнут проект, которым я должен был заниматься, в связи с некоторыми юридическими накладками, я из вице-губернаторов области ушел. Прошло где-то два месяца, я был без работы, хотя и ездил в Италию на семинары, ездил с какими-то лекциями, в Приднестровье выборами занимался. Я не был на госслужбе, когда эта ситуация случилась.

Она случилась как определенная провокация. Мне не понравились какие-то высказывания в блоге во время полемики, и я хотел вызвать бурную эмоциональную реакцию непосредственных собеседников, с которыми переписывался. Реакцию эту я вызвал словами персонажа книги, которую в тот момент писал. «Охота на вампира. Исповедь чиновника» она называется. Дальше получилось такое всероссийское обсуждение всего этого.

- То есть это был троллинг?

- С одной стороны, троллинг. С другой стороны, я высказывал не собственное мнение, а нарочито взял такого персонажа из своей книги, который всех готов танками задавить и т.д. Персонажа, который полностью противоположен оппозиционным кругам. Из его речи я и вставил такую цитату. По памяти. В книге она чуть более причесана. Я планировал, что роман выйдет в свет сразу же, как только я ее сдам. Но издательству я продал право на издание книги на три года, и они имеют право с этим тянуть. Поскольку третий год истекает в следующем году, то в 2013-м мы ее все равно увидим.

- Этот персонаж – не ваше альтер-эго? Вы не придерживаетесь таких взглядов?

- Нет, я давал пояснение, что даже если прочитать все мои книги – «Суверенитет духа» и т.д. – там очень четко написано: надо действовать мягкой силой, должна быть культурная экспансия, что философы и поэты важнее, чем атомная бомба. Конечно, ни о каких танках, ни о каком милитаризме там речи не идет. У меня вся жизнь посвящена мысли, что культурное влияние важнее, чем какие-то полицейские вещи. Поэтому вся моя жизнь отрицает эту конкретную фразу.

А если говорить о всевозможных эго, то понятно, что любой человек, который пишет художественный роман, воплощает в себе всех своих персонажей. Так или иначе. Возьмите «Братьев Карамазовых». Это ведь не роман про каких-то разных людей. Это роман про Достоевского, потому что все это – его субличности. В Достоевском жил и старший Карамазов, которого он писал в значительной мере со своего отца. В нем была такая святая личность, как Алеша Карамазов, такой же мыслитель, как Иван, и такой же страстный человек, как Митя Карамазов. Даже Смердяков – это тоже Достоевский. Это все его аватары, которые постоянно ведут между собой диалог. Невозможно написать про кого-то, кого ты не знаешь.