В Сыктывкаре более двадцати землячеств объединяют выходцев со всех уголков России и некогда существовавшего Советского Союза. Одно из них – Великоустюгское землячество под председательством 75-летнего Валентина Старикова. Помимо объединения вокруг себя земляков и ветеранов-речников, Валентин Стариков является обладателем одной из самых крупных филакартических коллекций, краеведом, летописцем. Особый склад ума позволяет ему смотреть на вещи и явления системно и раскладывать их «по полочкам». Он скрупулезно ведет путевые заметки, слушает новости с карандашом в руке и фиксирует все явления современности на бумаге – «чтобы в будущем не было искажения истории». Даже готовясь к беседе с корреспондентом БНКоми, он составил за него вопросы и конспекты ответов на них на семи страницах. Его уникальная коллекция хранится в десятках объемных альбомов, а карты, схемы и родословные – собственная и знаменитых родов – на многометровых бумажных «простынях». Он - основатель династии, представители которой проработали на эжвинском бумагоделательном комбинате в общей сложности 430 «человеко-годов». О своих увлечениях и взгляде на современную жизнь коллекционер рассказал БНКоми.

Фото Юрия Кабанцева

- Валентин Григорьевич, вы в Сыктывкаре известны как обладатель «домашней Третьяковки». Что она из себя представляет?

- 15 тысяч экземпляров репродукций русских, советских, зарубежных художников хранятся у меня в альбомах, начиная с Ленинграда, когда я был еще студентом. У нас стипендии тогда все-таки были приличные, позволяли нам и жить, и собирать такие коллекции.

- А почему вы решили собирать репродукции, а не марки, монеты?

- Изопродукция существовала давно, и в дореволюционные годы, и даже раньше. У меня была родственница, которая, живя в Варшаве и в Петербурге, издавна собирала замечательную коллекцию. Во время войны, по дороге из Ленинграда в Великий Устюг, коллекция бесследно исчезла. Но, по крайней мере, я ее видел. Еще у меня брат был художником, он подписывал названия пароходов – мастерски!

- Без трафарета?

- По трафарету только круги спасательные подписывали. А на фальшботе, на носу – только от руки. Так вот, все капитаны хотели, чтобы именно он подписывал их пароходы. Это был мастер своего дела. И мне довелось воспитываться на тех запахах. Кто-то под звуки музыки растет, а я – под запахи краски, олифы, ну и типографской краски. Меня эти запахи возбуждают. В наши дни не так – альбомы продают, это уже не то. Мы жили в рабочем поселке речников, у нас бывало много художников, поэтому и имена живописцев у меня в памяти с самого детства.

- Как эти 15 тысяч открыток помещаются у вас?

- Альбомы, альбомы, шкафы. Все каталогизировано. Иначе я бы растерялся. Если бы у меня была жилплощадь больше, одна комната была бы библиотекой, а так приходится держать ее на даче...

- Вы видели еще подобные коллекции?

- В одном городе я встречался с человеком, у которого есть подобная коллекция, но она как-то навалом у него. У меня же все расклеено в альбомах, систематизировано, подписано.

- Если бы предложили продать это богатство, согласились бы?

- Нет-нет-нет! Это смысл жизни!

- А увлечение жизни повлияло как-то на вашу семью?

- Ну как же! Мы все рисуем. И я бы рисовал, но не было времени для этого. Сын рисует, хотя тоже занят, дочь рисует, участвует в выставках, ходит в походы – и там рисует, дарит свои работы друзьям. Внук рисует, сейчас он аспирант в Петербурге, а закончил художественную школу в Эжве. Я полагаю, что какое-то влияние эта коллекция оказала.

- А первую свою открытку помните?

- Шишкин, подборка. Ленинград, Невский проспект, Дом книги, студент 3-го курса.

- А последняя?

- Последняя – сборничек из Абрамцева, там у меня однокашник живет. А в наши дни этого уже не достать.

- Кроме альбомов с репродукциями, у вас ведь и другие есть. Сколько их?

- Очень много. Пушкиниана, Великому Устюгу посвященные, Кузино. Путешествия, история России, города, где я бывал, награды, монеты, хроника. Понимаете, в чем дело? Это ведь все идет, идет, идет. Было время – все в одном альбоме умещалось. Потом стало тесно. Туризм – отдельная тема: на лыжах, на пароходах, по Италии, по Скандинавии, Вена, Братислава – вот только что вернулся, написал отчет с подробным маршрутом моих перемещений: где я был, что видел, зачем ездил.

- С женой ездили?

- Она у меня не любит автобусные туры, так что ездил один, без гида. Попадал в переплеты... А вот тут у меня собраны все гимны от 1917 года до наших дней. Началось с того, что в газете прочитал как-то: пора учить слова гимна – нашего, Коми, со словами Виктора Савина, восемь строк. Ну, если надо учить наш, значит, все гимны надо иметь: и мы все собрали – 12 гимнов.

- Кто это «мы»?

- Ну, собирал, положим, я, но ведь мне помогали: кто-то скопирует, кто-то наберет, библиотекарь по моей просьбе найдет... Вот тут у меня деньги – царские, послереволюционные, военные. С этими мы в школу ходили, вот советские, вот реформенные, вот когда мы все миллионерами были. Вот сегодняшние 10 рублей. Я всем говорю: скоро они из обращения выйдут, а у нас они уже зафиксированные – навсегда. Вот генеалогия царская. Все долгое время находилось под запретом, но кто-то мне все-таки прислал. Вот тут Рюриковичи, вот Романовы, а между ними – междуцарствование. Но это было все на одном листе, и я их разделил.

- А историки у вас эти схемы просят?

- Конечно, в школу постоянно просят. Я всегда даю... Вот это из серии утраченное и возрожденное – тут все церкви Великого Устюга, деревни, которые в наши дни уже исчезают...

- Вы верующий человек?

- Я бы так ответил: скорее, верующий. Мы жили в безбожные годы: пятилетки, семилетки, все кромсалось, рушилось. Вот за что нравится понимающим людям мой сборник о Великом Устюге – в нем есть то, что не публикуют: как выглядел город 50 лет назад. Храма нет, вместо креста звезда водружена, храмы взрывают, столярные мастерские в храмах, какие-то лесобиржи. Понимаете? Я все сфотографировал когда-то. А сейчас сфотографировал уже наши дни: купола золоченые, храмы возвращают. А вот недавно – вы читали – вандал иконы осквернил?! Я не атеист. Я хожу на службы, ставлю свечи за упокой родных, за здравие. Понимаете, все мы дилетанты. Наверное, я на пути.

- А кем вы себя ощущаете? Осознаете свою в какой-то степени уникальность?

- Нет, это громко сказано. Я дилетант. Нет, наверное, не так. Я просто внимательный читатель. Вообще мне в жизни повезло. В том, что ЛПК начал строиться, и я сюда (на комбинат) приехал сороковым – это 1965-й год, я долго тут работал, никто мне на пятки не наступал. Жену тут встретил. Так что мне в жизни повезло!

- А как вы к сегодняшнему времени относитесь? Как вы оцениваете нынешнюю молодежь?

- Какой тяжелый вопрос... Ну, внук у меня увлеченный. Правда, все не инженеры, по медицине пошли... Один внук у меня уже кандидат наук, ребенок есть, другой аспирант, еще один подрастает, так что я почти спокоен.

- А неродная молодежь? Какая она сейчас?

- Недавно ехал на автобусе от Сыктывкара до Эжвы и обратил внимание на девушку. Коса, какая у нее была замечательная коса! Я ею любовался! Это ведь тоже наша молодежь!

- Ну а отрицательные примеры есть, ведь все уже привыкли, что старшее поколение критикует младшее?

- Мой ответ вас удивит. Мы ведь тоже были не безгрешны. Я всегда стараюсь вспомнить: а все ли у нас было нормально? Ведь тоже были проступки, и оступались мы.

- Значит, вы все в молодежи принимаете?

- Очень бы хотелось, чтобы хотя бы мои потомки нормальный образ жизни вели, без увлечений всяких... пиво, мат – без всего этого.

- Вы всегда работаете – каждую минуту своей жизни. Вам никогда не бывает лень?

- Лень? А что это такое?!