Еженедельник «Молодежь Севера» и агентство БНКоми при поддержке агентства «Комиинформ» и Финно-угорского портала в рамках проекта «Даешь молодежь!» продолжают цикл публикаций о ярких, интересных представителях молодежной среды. Сегодня наш собеседник — лидер правозащитной группы «Немезида» Вероника Горбачева. Коротко — 29 лет, известна тем, что устраивает эпатажные акции в защиту прав молодежи. Долгое время была членом ЛДПР, но ушла оттуда после того, как, по ее мнению, местная ячейка партии «стухла». Является организатором Международной сети активных городских игр ENCOUNTER в Коми, работает в СМИ. Не считает себя «скандальной журналисткой», как ее окрестили некоторые коллеги.

Фото Кирилла Затрутина

– Как возникла идея создать правозащитную группу?

– Несколько лет назад Коми правозащитная комиссия «Мемориал» и одноименная ухто-печорская общественная организация устраивали интересные акции по молодежной тематике. В некоторых из них я принимала участие. А потом КПК «Мемориал» стал заниматься проблемами зеков, нелегальных мигрантов, а вторая так вообще ушла в какое-то небытие. Молодежным направлением как таковым заниматься все перестали. И мы решили взять его на себя: объединить молодых людей, а акции проводить нестандартно.

– Вы ведете свою деятельность ради самого процесса или ради результата?

– Любая деятельность подразумевает результат. Незачем просто прыгать и махать ногами, как это сделала в Храме Христа Спасителя панк-группа Pussy Riot. Они же сделали это только ради пиара. Наша основная цель — привлечь внимание общества и СМИ к определенной проблеме.

– Расскажи про акции «Немезиды», которые дали результат.

– К нам обратились матери детей, которые больны лейкозом. Они были против перевода детей в худшие, как они считали, условия. Проблема была уже старая и мало кого интересовала. После нашей креативной акции, на которую мы не спрашивали, между прочим, разрешения мэрии, но полиция все равно не смогла нам ничего предъявить, в СМИ вновь заговорили об этом. Причем информация ушла на федеральный уровень. После чего вопрос решился положительно: врачи, наконец-то, стали слушать и слышать матерей, и они нашли компромисс. 31 марта мы провели игру Encounter под названием «Стратегия-31». Благодаря необычному подходу около тридцати, казалось бы, аполитичных молодых людей узнали, о чем вообще гласит 31 статья Конституции РФ, плюс как и зачем уже несколько лет в стране проводится «Стратегия-31». Еще мы выступали против экс-министра здравоохранения Коми Михаила Мурашко, провели пикет под девизом «За доступную и бесплатную медицину». Итог — Мурашко наконец-то сняли с должности.

– Мне кажется, наивно полагать, что министра здравоохранения Коми сняли в результате вашей акции.

– Его сняли не то чтобы из-за нас... Мы поспособствовали тому, чтобы он забегал и занервничал. Я точно знаю: тогда он кричал, что все это было затеяно, чтобы его сняли.

– Как ты относишься к тому, что в прессе, социальных сетях акцию против Мурашко назвали «дурацкой»?

– Она была скомканной. Тогда мы в первый раз занимались организацией акции. Не ожидали, что нам будет мешать полиция. В планах у нас было чуть ли не театрализованное представление. К тому же площадка для акции была маленькой, толком развернуться на ней не могли. После этого мы планировали свои акции тщательнее, чтобы сотрудники правоохранительных органов не могли ничего испортить.

– Выходит, пока реальных итогов ваших акций немного.

– Мы не крутой «Мемориал», который добивается рассмотрения дел в Страсбургском суде и спонсируется Западом. У нас юрист может дать совет, но он не будет работать бесплатно, представляя интересы гражданина в суде. В то же время акции мы проводим на свои деньги.

– Почему большинство акций носит эпатажный характер?

– Это наш стиль работы. Мы не проводим обычные пикеты и митинги. Это скучно и не привлекает особого внимания. Мы стараемся делать эпатажно, креативно, интересно.

– Вы рассчитываете получать гранты, как «Мемориал»?

– Сначала меня устраивало то, что мы – общественная группа. Я не люблю бюрократию, бумажки. Но на получение грантов могут претендовать только зарегистрированные организации. Сейчас идет работа по регистрации «Немезиды», председателем которой я стану. На своих взносах ведь далеко не уедешь.

– Если вы выиграете грант по определенной тематике на год, то по прошествии 12 месяцев забудете о проблеме?

– Не то чтобы забудем. У нас может прекратиться выпуск агитационных материалов, но мы будем продолжать помогать обратившимся и искать иные подходы для привлечения внимания к проблеме, не требующие больших денежных вложений.

– Сколько человек в «Немезиде»? Кто эти люди?

– У нас нет списка с членскими билетами. В оргсостав у нас входит три человека. Остальные — активисты, которые приходят на акции по своему желанию. Никого насильно проявлять свою гражданскую активность мы не заставляем.

– Эти люди выступают публично или боятся показывать свои лица?

– Фамилии людей, находящихся в руководстве организации, спокойно фигурируют в СМИ и социальных сетях. У активистов я не интересовалась – желают ли они официально «светиться», но на фотографиях в нашей группе «ВКонтакте» на их лица спокойно можно посмотреть.

– Члены «Немезиды» ходили на митинги против нечестных выборов в период с декабря по март?

– Мы ходили группой на митинг 10 декабря, потому что чувствовали единение со всеми несогласными. Некоторые из наших даже вступили в стычку с ОМОНом. А потом все общественные организации стали дробиться на «своих» и «чужих», дабы небольшими кучками выходить «качать» права. Естественно, так они меньше представляют угрозы для власти. Нам тоже предложили выйти, но обычный митинг и пикет, как я уже говорила, неинтересен. Поэтому мы отказались от этой идеи и больше не присоединялись ни к кому.

– В целях «Немезиды» есть отстаивание политических интересов молодежи?

– Сами инициировать что-либо подобное мы не станем, но, может быть, присоединимся к какой-нибудь акции. Периодически мы, можно сказать, троллим «Единую Россию». Например, перед госдумовскими выборами подарили им гробик с плюшевым мишкой, а перед путинскими подарок для них был более жестким.

– Как ты относишься к проправительственным молодежным организациям – «Наши», «Молодая гвардия»?

– Там есть хорошие ребята. Я до сих пор общаюсь с молодогвардейцами Андреем Горбуновым и Андреем Мишариным. Но, как и везде, есть и те, у кого в голове ничего нет, они действуют так, как им скажут. Например, с «нашистом» Эдгаром Рзаевым не общаюсь, так как я увидела, какой он гнилой человек.

– А к националистам ты как относишься, в частности, к организации «Рубеж Севера»?

– Там тоже есть толковые ребята, но есть и непонятные отморозки.

– Я не знаю людей, которые бы относились к националистам сдержанно, сохраняли нейтралитет. «Рубежу Севера» либо симпатизируют, либо его недолюбливают.

– Значит, я буду первой, кто находится посередине. Я сама патриотка и поддерживаю некоторые их взгляды, но есть у них и неправильные вещи. В частности, я против насилия.

– У тебя, прости, немного еврейская позиция: пока сижу на двух стульях, а потом посмотрим.

– Ну, разве люди не делают все ради своей выгоды?

– А как ты относишься к лидеру национал-паторитов Алексею Колегову? Ты же работала у него, общалась с ним.

– Он прекрасно знает, что делает. Алексей Колегов – грамотный лидер, умный человек. Я ушла от него, так как мы не сошлись в некоторых взглядах по общественной деятельности «Рубежа Севера». Лично он мне не сделал ничего плохого, чтобы я его не уважала.

– А почему ты вступила в ЛДПР?

– Это было в 2003 году, я была молодая, глупая (улыбается). Я с 9 класса стала интересоваться политикой, следила за партиями. Я не коммунист, «Единая Россия» мне не понравилась, присматривалась к «Яблоку». Меня туда звал мой друг, который там работал пиарщиком. Я сказала, что пойду туда, если будет место в их партийном списке. Он ничего не смог мне пообещать. А партия ЛДПР понравилась – и их программа, и их лидер. В тот момент я видела, что Владимир Жириновский умный мужик. А потом оказалось, что он ручной.

– Как ты относишься к твоему публичному порицанию со стороны лидеров партии в Коми, которое последовало после акции против Михаила Мурашко, и фактически изгнанию из ЛДПР?

– Начнем с того, что из ЛДПР я ушла сама, потому что мне все надоело. Нас было несколько человек, которые хотели что-то изменить в региональной ячейке, но там предпочитали работать, сильно не высовываясь. Я даже ездила на семинар, где нас учили проводить различные акции. Когда приехала обратно в Сыктывкар с желанием начать движуху, уже бывший координатор местного отделения Валерий Бабков сказал, чтобы я сидела тихонечко, так как моя активность никому не нужна. Им приходила разнарядка из Москвы – выйти на пикет. Они выводили трех человек, стояли с плакатами и отправляли фотографии в Москву, на этом все заканчивалось. А затем я увидела лживость этой партии и ее лидеров. Последней каплей стала реакция ЛДПРовцев на нашу акцию с министром здравоохранения. Тогда «единорос» Мурашко побежал к либерал-демократу Михаилу Брагину со словами: «Ты чего, офигел? Держи своих в узде!» Нормальный член ЛДПР послал бы его, а Брагин сказал, что у него все под ногтем, и он сейчас всех «построит». Это меня настолько взбесило, что я написала заявление на выход из партии, которое отослала лично Жириновскому. Мне даже пришло письмо из Москвы со словами, мол, разберемся, что у вас там произошло. Но воз и ныне там.

– Самая скандальная история произошла с тобой, когда ты пришла в офис «Единой России» в Сыктывкаре и пожаловалась на блогера Павла Сафронова, который обозвал плохим словом тогда еще премьер-министра Владимира Путина. Какую цель ты преследовала?

– У нас была личная неприязнь с Сафроновым. И когда он сделал нехорошую вещь в мою сторону, я пообещала ему отомстить. Вот я ему и устроила. Просто удобно все сложилось. Кстати, сейчас с Павлом мы, пускай не как прежде, но общаемся нормально. А простила за глупость я его уже давно.

– Эта история тебя чему-то научила?

– Меня пытаются убедить, что эта история плохо отразилась на моей репутации. Мне, если честно, плевать. Cделала и сделала.

– Получается, тебе твоя репутация не важна?

– Когда про девушку говорят, что она шлюха и пьяница, то это одно дело. А если говорят, что девушка – скандальная личность, то совсем другое. Ведь меня еще до истории с Сафроновым представляли как скандальную журналистку. Но ведь я никогда не писала скандальных статей. Люди это сами придумали.

– На своей страничке «ВКонтакте» ты подчеркиваешь, что ты во многом эгоистичный человек. Почему?

– Эгоизм вообще присущ многим людям. Но я не эгоцентрична, у меня – здоровый эгоизм. Я – прямой человек: что думаю, то и говорю. Перейдем сразу к вопросу, который ты, наверное, хочешь задать: «Почему меня никто не любит?»

– Я и не думал об этом спрашивать.

– Просто у меня уже пытались как-то взять интервью про организацию городских игр. И первый вопрос был именно такой: «А почему тебя все не любят?» Я ответила, что вопросы у них не касаются дела. На этом беседа с журналистом была закончена. Человека явно интересовали не мои навыки организации досуга для молодых людей.

– Но ведь другие люди тоже говорят то, что думают, но при этом делают это корректно. Ты же облекаешь многие свои высказывания в жесткую агрессивную форму. Почему?

– Не знаю, я – мизантроп, наверное. Ну или просто интернет-тролль.

– Ты легко находишь общий язык с людьми, которые не входят в твой ближний круг общения?

– Я – журналист, и мне приходится быть коммуникабельным человеком, находить общий язык с абсолютно незнакомыми людьми. Просто есть люди, которые готовы идти на контакт, а есть те, кто, соответственно, не готов.

– А ты часто врешь?

– Вообще я не люблю врать. Есть моменты, когда можно обмануть человека ради шутки. Я так в школе делала. Можно чего-то недоговорить или сказать в лицо правду так, что человек в нее сам не поверит. Но как президент России врать я точно не умею.

– Ты собираешься пойти в политику?

– Я планировала добраться до политической арены. Поначалу жила этим, рвалась в политику, но потом поняла, что одна не смогу ничего изменить. До поры до времени я оставила эту идею. Может быть, к следующим выборам созрею.