«Есть такое выражение "писать в стол". Т.е. когда шансов на публикацию текста нет. Это весьма печальный и довольно онанистичный исход, но, судя по всему, сейчас у меня именно такая ситуация. Я встретился с некоторым не последним в Республике Коми человеком, имевшим в своё время прямое отношение к продаже Сыктывкарского ЛПК компании Mondi Europe, проще говоря - с бывшим генеральным директором Михаилом Магием. Думал, что это будет нечто вроде получения справочных сведений о событиях того времени. А он взял да наговорил столько интересного!», - сообщает блогер Vagurreal, предваряя этим сообщением интервью, которое, на взгляд редакции БНКоми, заслуживает внимания читателей.

Фото из блога Vagurreal

- … Я ушёл 22 августа 2002 года, и у меня нет уже никаких особых чувств. Вот первые 2-3 года… А сейчас я уже смотрю – предприятие и предприятие, живёт и работает, и слава Богу, молодцы! Чё тут сказать?

- Тем лучше! Тем объективнее вы сможете оценить то, что произошло 10 лет назад.

- А что произошло 10 лет назад? Произошло то же самое, что и во многом и в целом в стране. Когда в 91 году Ельцин подписал указ о приватизации лесной отрасли, и она началась… Строго говоря, указом приватизация не должна была проводиться, её должен был одобрить Верховный Совет. Поэтому сейчас можно говорить, что вообще вся тогдашняя приватизация была незаконна. Но что теперь об этом говорить? Это же произошло. Причём как подразумевалось? Или вы приватизируйтесь в течение года – или через год начинается принудительная приватизация. Тогда директором был Кононов, у него и выбора-то не было. У нас был выбор между 3 вариантов. Третий был для малых предприятий, он к нам не подходил, там до 1000 человек работающих. У нас был выбор тогда – или 1-й, или 2-й. Все ЦБ предприятия выбрали 2-й вариант, но Анатолий Васильевич выбрал 1-й вариант. Честно сказать, я не знаю почему, я могу только предполагать. И в РК 1-й вариант выбрала ещё и «Комисвязь»… На мой взгляд, один из критериев – главный, - почему он выбрал 1-й вариант, это было то, что по этому варианту генеральный директор получал 5% акций… И приватизация пошла своей чередой. Все, как было расписано, как что должно быть.

Кто придумал методологию самой приватизации, я думаю, все теперь знают. Придумали американские гарвардские советники, которые были у Чубайса и у Гайдара. Они были приглашены, жили в России в то время и советовали, как надо проводить приватизацию. Была ли эта приватизация направлена на защиту российского гражданина? Ну давайте просто скажем: конечно, нет. Она была рассчитана на то, чтобы как можно быстрей собственность страны приватизировать, а потом легко собрать у простых людей за бутылку водки. Чеки и ваучеры. Что, в общем, и произошло.

Поэтому приватизация в стране шла суррогатным, диким методом, формами. Ничего хорошего о ней сказать нельзя. Предприятия скупались за копейки, перепродавались следующим, а потом появлялись конечные какие-то приобретатели, которые появились уже через несколько лет. Как ведь было? Чековый аукцион. На чековом аукционе участвуют наши российские фонды… у них громкие названия… они каким-то образом находили эти деньги, участвовали в аукционах, покупали акции за 2-3 номинала – тут же перепродавали эти акции уже за 10-15 номиналов иностранным фондам.

- Это в лучшем случае. Там ещё цепочки были…

- Да. А затем иностранные фонды… А эти шли снова на чековый аукцион и снова покупали… Находились умные, шустрые ребята, которые просто ездили по деревням и покупали… Вот оно всё так двигалось.

- Да. Но есть ещё одна дата: в мае 15 лет со дня продажи 15-процентного пакета Фондом реализации Программы развития экономики… Как я понимаю, появление «Франтшаха» тоже не было случайностью? Почему-то же ведь они появились?

- Ну, не по нашей инициативе… Когда западные страны увидели, что в России началась приватизация, естественно, наиболее активные люди поняли, что там можно сегодня что-то купить. Ну, и не за очень большие деньги. Потому как начало приватизации всегда связано с такими… И это неизбежный процесс. Другой разговор, что если реальная цена, например, 100%, то за 50% было бы неплохо, если бы покупалось. А покупалось, может быть, за 10-20%, то вот это плохо.

Поэтому компания «Франтшах», Файт Зоргер был тогда очень активным в этой компании, он стал директором, и в собственники «Франтшаха» на 50% пришла компания «Англо Америкэн»… «Монди», по-моему, появилась чуть позже… АА имела большие деньги. Что такое АА? Это семья акционеров, которая многолетняя, больше 200 лет, наверное, этой семье, и одним из главных бизнесов у них вообще-то является горнорудный, металлургический, ну и всем известные алмазы – «Де Бирс». Поэтому денег у них было много, и эти деньги они решили направить на покупку новых предприятий, на расширение. «Франтшах» была маленькой компанией, состоящей всего из одного небольшого завода в Австрии. Потом они присоединили себе 2-й заводик, и стало 2 всего заводика в Австрии. А затем, когда отвалился Восточный блок, они начали покупать в Венгрии заводы, в Румынии, в Израиле небольшую фабрику, в Польше, в Словакии, т.е. они пошли сначала по восточноевропейским странам, ну а когда подошло время и всё это началось в России, естественно, их взгляды были обращены и на Россию. Они через ТПП РФ согласовали поездку по нескольким предприятиям ЦБ России, в т.ч. и на наше предприятие.

- Чисто ознакомительную?

- Чисто ознакомительную. Никакого знакомства и каких-то до этого контактов не было. Тогда всё-таки ещё существовало государство. И по инерции ещё шла государственная власть. И когда говорили: вот к вам едет вот такая делегация, - то, в общем, мы их как-то принимали. Ещё было какое-то почтение к иностранным партнёрам, мы как-то считали, что это очень правильные люди, и они несут нам много пользы.

- А когда был 1-й визит представителей «Франтшаха» на ЛПК?

- Я забыл дату… наверное, где-то года 1,5 до продажи… А у нас тогда ведь была ситуация… Ведь если помните ситуацию в стране, давайте её вспомним. Ведь как было? Когда Советский Союз развалился, тогда в стране просто исчезла валюта как таковая. Почему-то куда-то вдруг. До сих пор никто не ответил куда. А предприятиям нужна была валюта. Сыктывкарский ЛПК ведь был построен на импортном оборудовании, но производил продукцию только для внутреннего рынка. Ни одного вида продукции не было для экспорта, и мы ничего не продавали. Если, например, Кондопога или Балахна были газетными предприятиями, которые 70-80% продукции отправляли на экспорт всегда – они были для этого и построены, остальной бумаги хватало здесь… Соликамск небольшие объёмы экспортировал, а основной был на внутренний рынок. А эти 2 предприятия, наоборот, были для экспорта. Так же, как целлюлозные предприятия – Архангельский, Котласский… Шла в страну валюта от них.

А у нас не было такого продукта, который бы мы экспортировали в те времена. Вообще ни 1-й тонны никуда никогда не экспортировали. И поэтому ни мы не знали, что такое экспорт, и нас никто не знал. И когда всё рухнуло, валюты на бирже или в банке купить было нельзя – её никто не продавал, - можно было получить только свою валюту, со своего экспорта. И то 25% от выручки. Остальное ты должен был продать государству. Потом сделали 50%, там стало уже полегче. А предприятию только 4, по-моему, миллиона долларов надо было ежегодно на сетки и сукна – для того чтобы работали БДМ. Где валюту-то взять? Я не говорю о запчастях, я не говорю просто о каком-то оборудовании, когда всё предприятие построено на импорте, его надо ремонтировать, подшипники покупать импортные и т.д. всякие комплектующие вещи, электронные – а ничего невозможно было купить… Поэтому была, конечно, поставлена задача найти какие-то экспортные товары и начать поставлять. Или делать на КДМ ролевую целлюлозу. Есть такой продукт. Он не в пачках, а именно в намотанных ролях.

Поставляли. Эта целлюлоза была смешанной – хвойной и лиственной вместе. Ну и поставляли за копейки, потому что она ведь не отдельный сорт и не в пачках, как обычно из сушильных машин – в пресс-патах, а именно ролевая. Поэтому для её переработки требовалась определённая сложность – гильотина у потребителя должна была быть. Ну и вообще только выходили на рынок. И, конечно, нас по ценам нагибали страшно. А у нас не было другого выхода, кроме как это делать, потому что иначе… я помню, 240-250 долларов за тонну – за копейки мы это дело продавали… ничего нельзя было сделать: нужны были сетки, сукна и запчасти.

Потом, следующим продуктом, стала газетная бумага. Эта идея пришла сама по себе, потому что производство на 5-й и 4-й БДМ… вообще 5-я БДМ была машиной, которая была изготовлена компанией «Фойт» для производства газетной бумаги. И она должна была быть установлена в Котласе… Но тогда Балин… у нас уже был готов корпус №2, и в одной половине уже стояла 4-я машина, а в этот корпус должны были установить петрозаводскую машину. И машина уже была почти поставлена к нам на комбинат. Но Балин сумел в министерстве пробить, чтобы отдали эту машину «Фойт» - т.к. в Котласе ещё не было ни здания, ни сооружений, ничего, они не были совершенно готовы. Тогда Балин настоял – и машину отдали. Сюда… Но по ходу дела её переделали для типографской №2… Но всё равно эти продукты близки. Потому что для производства газетной бумаги используется ТММ, а для производства типографской тоже использовалось 75% ТММ.

- Там смесь?

- Там сделали очередной эксперимент наши институты тогдашние: решили сделать так, чтобы были 2 отдельных потока – один на ёлке (ТММ), а другой (тогда это было модно) делать поток на осине. Считалось и до сих пор считается, что древесины много осиновой в лесу растёт, низкосортная, никуда она не идёт как деловая и перерабатываться она реально ни во что не может. И мир до сих пор ищет, во что же перерабатывать осину. Вот сейчас очередная из идей – и пробуют, и делают – это производство плит ДСП. Вот, например, в Гагарине мы владели… мы до 40-50% используем до сих пор осиновая древесина.

И вот здесь тоже был эксперимент: 1 из потоков был отделён, и можно было подавать туда осину. Что и делалось. Но через несколько лет мы ушли от осины. Она себя не оправдала. Качество этой термомассы низкое, и производство из него очень сложное, затруднено. И поэтому оба потока были переведены на ёлку.

Идея возникла эту машину 5-ю перевести на газетную бумагу. Были посланы люди в Кондопогу, в Балахну, сами мы съездили посмотрели. Немного надо было переделывать на машине, надо было просто научиться. Мы начали делать газетную бумагу и делали её очень хорошую. Газетная бумага имеет показатели белизны невысокие. Она не белая. Её не отбеливают. Это натуральная белизна древесной массы. А мы делали типографскую, у которой была белизна под 76-78%. Это другая бумага. И мы никак не могли сломить сами себя на предприятии, чтобы делать настоящую газетную бумагу. Мы говорили: ну как же? Мы должны белить! Мы же сделаем её лучше, чем другие! И где-то ушёл какой-то период, с полгода или год, может быть, когда мы делали очень хорошую белую газетную бумагу, и покупатель говорил: великолепная бумага! Но платить за неё я тебе буду меньше, потому что её можно использовать только для специальных газет. И в конечном итоге, когда мы весь этот путь прошли, я плюнул и говорю: всё, ребята, хватит! Давайте делать стандартную газетную бумагу. Но надо было этот путь пройти. И коллектив – инженеры и работники – прошли. И потом, когда освоили производство газетной бумаги на 5-й машине, стали её поставлять на экспорт (а это тоже было непросто в тот год), после этого уже на предприятии появилась валюта. Это была машина, которая давала нам валюту. У нас появилась возможность покупать сетки, сукна и запчасти какие-то, и что-то покупать для других машин, для сульфатного завода, для того чтобы выполнять требования модернизации. И жить уже немножко стало легче.

- На момент визита представителей «Франтшаха» на ЛПК ни о какой «Снегурочке» речи пока не было?.. Почему визит «Франтшаха» на ЛПК привёл к тому, что республика продала свой серьёзный пакет именно ему?

- Интересный вопрос… Когда они приехали и у нас на предприятии повстречались, потом были у Спиридонова Ю.А., этот вопрос обсуждался. Мол, есть компания, которая готова приобрести этот пакет и готова выступить стратегическим партнёром. Тогда тема стратегического партнёра была модная. В стране было сложно. Был бартер сплошной, помните, и денег не хватало. Не умели толком продавать на экспорт. И спад производства сумасшедший был. Вот наше предприятие упало до 60%, до 65%. Это был лучший показатель в отрасли. Некоторые предприятия либо вообще остановились, либо работали на 30-40%... Хотя были одно время задержки зарплаты…

- А 65% - это от максимума советского периода?

- Совершенно верно. Мы 565-567 тыс. тогда производили вместе с туалетной бумагой. Вот от этого объёма упали мы, по-моему, до 326 тыс. … И было сложно, и все думали, а как же выжить? Зарплаты задерживаются, и они низкие, то, другое. И появилась модная в стране тема: стратегический партнёр. И все надеялись, что он придёт и будет помогать. Но мы уже до стратегического партнёра, к своей чести, начали подниматься – потому что самым-то низким у нас 96 год был. А когда «Франтшах» в 98 году пришёл, то это было уже немножко другое.

- Они появились только в 98-м?

- Да. Когда вот эта продажа состоялась, они, к нашему разочарованию, не приняли никакого участия.

- Но их доля позволяла ввести человека в совет директоров…

- Двух. Было введено 2 члена совета директоров – и всё. Вот надо сказать: и всё! И больше мы никакой пользы от них не получили. Мы съездили к ним на завод, посмотрели и попросили их… а мы уже начали производить на 4-й машине офисную и офсетную бумагу. И была уже установлена на 1-й машине (тоже мы уже делали офсетную бумагу) линия резки, 1-я. И мы попросили у них дать консультации – т.к. они были специалисты, и на что мы рассчитывали: помочь нам в освоении технологии производства офисной бумаги. Ну, я должен сказать, что никакой помощи мы не получили. Их люди приезжали, брали нашу продукцию, смотрели – и уезжали, и всё. На этом всё заканчивалось. И пришлось осваивать эту технологию самим. Набивать шишки, осваивать тогда. А они наблюдали – приезжали, смотрели, брали образцы и уезжали.

- Вы съездили в Австрию. Вы ориентировались на стандарты, на показатели качества их?

- Мы не на их ориентировались, мы на мировые ориентировались. И вообще-то офисная и офсетная бумага начала первой производиться на 1-й машине. И реконструкцию 1-й машины мы сделали с компанией «Валмет» финской. И никакого отношения ни «Франтшах», ни кто-то другой не имел к этому. А линия резки вообще-то английская. И когда мы начали строить уже 2-й цех линии резки и заключили контракт на новую современнейшую линию, то г-н Миттербок, технический руководитель (они уже реально стали покупать акции), требовал остановить этот контракт. Мол, как же так, это без них, никакого отношения и т.д.! потом, когда они уже приехали… а мы не остановили… ну, во-первых, они не владели тогда большим пакетом… мы ничего останавливать не стали, сказали: пожалуйста, смотрите, включайтесь, принимайте участие! Потом, когда он включился и вник, сказал: да, это надо делать, это лучше, чем у нас.

Поэтому их роль, я должен сказать, в тот момент, она была никакой. Я её не уменьшаю и не увеличиваю.

- Наблюдатели?

- Наблюдатели. Они наблюдали, как мы это дело будем осваивать и как у нас получится. И когда они увидели, что Сыктывкар растёт как реальный конкурент, как серьёзный конкурент…

- «Снегурочка» уже появилась?

- «Снегурочка» уже была, брэнд был зарегистрирован до них. И когда они купили акции и стали полноценными хозяевами, они сказали: брэнда «Снегурочки» не будет! Он не наш, его не будет. Будут только наши брэнды! И они хотели его убрать. И они какой-то момент перестали практически производить. Но рынок внутрироссийский потребовал «Снегурочку». И они вынуждены были вернуть его, а потом выдать как своё достижение. Удивительно – но это факт… И это могут подтвердить те люди, которые до сих пор работают на заводе.

- Итак, вы говорите, они ограничивались ролью наблюдателей. Тогда чем можно объяснить такую срочность продажи в 2002 году остальных пакетов им же, можно сказать, - «Нойзидлеру»?

- Я закончу вначале по 15-ти в 97-м… Знаете почему? Мы – руководство завода - рекомендовали Главе республики продать им как стратегическому партнёру, потому что время приватизации предприятия заканчивалось. И этот пакет должен был быть продан. Нам было, естественно, не всё равно, кому он будет продан. Желающих приобрести пакет такого предприятия – интересантов, - когда мы уже вовсю начали вылезать и провели модернизацию и 1-й машины, и уже небольшие объёмы работ сделали по 4-й, и достаточно приличные деньги вкладывались уже и в сульфатный завод, была запущена новая каустизация и т.д. – т.е. уже всё стало по-другому: мы стали набирать объёмы, восстанавливать производство, 96 год, самый тяжёлый, прошёл, мы освоили уже несколько видов продукции, в т.ч. на КДМ уже освоили картон «топ-лайнер» - 2-слойный картон для гофроупаковки. А потом уже был освоен и white топ-лайнер - с белым верхним слоем. И когда нам тоже выдают, говорят, что это сделала «Монди» - нет, всё не так. И тот, и другой продукты были уже освоены при нас. И реконструкция КДМ началась при нас – были заключены контракты и т.д. Они её просто закончили технически.

Я это просто для того, чтобы они не выкаблучивались. Вот что касается «СТЕПа» - это всё уже их… Я должен сказать, что ни одного нового вида продукта на предприятии не производится. Всё, что производится, сегодня, было сделано той, старой командой. Да, улучшается, может быть, качество, я не знаю, объёмы добавились, естественно, - но виды продукции на всех машинах были сделаны той командой. Они, кстати, когда пришли, сказали: мы производить пюр-пак не будем! На КДМ. Насколько я знаю, он с удовольствием производится до сих пор.

Т.е. много было таких закидонов, но потом жизнь распорядилась по-другому… Мы настаивали на продаже 15% и ускоряли этот процесс.

- Кто интересовался 15%?

- Много тогда интересовались.

- Ту фамилию…

- Да, ту фамилию вы уже знаете. Интересовались структуры Дерипаски. И они уже были акционерами. Они купили на небольшую компанию свою… У них где-то было там 0,2 или 0,3% акций. И мы это знали. Естественно, это был не «РусАл», но акционерами они были. И Дерипаска тогда уже активно поглощал предприятие. И мы понимали, что его участие в акционерном капитале и доступ к информации – а раз он акционер, он имел право доступа к любой информации в компании, - он для нас был, в общем-то, такой нежелательный, недружественный… Он много кого поглотил и, я должен сказать, ничего хорошего ЦБП не сделал. Кучу предприятий скупил, в т.ч. лесопильных заводов – они просто развалились и не существуют сегодня. Это и в Архангельской области лесопильные заводы, это и в Лузе Кировской области, лесопильный завод, миллионник такой же, как наш ЛДК. Его купил Дерипаска – и предприятие сегодня развалено, не существует, всё, его просто нет. И 2,5-3 тыс. людей, которые там работали, - сегодня нет.

Поэтому мы правильно сделали, что противодействовали этому захвату. Потому что ничего, кроме высасывания финансовых ресурсов из компании, к сожалению, этот человек не делает. Поэтому нам нужен был покупатель, и он подвернулся, случайно. Мы его не искали. Он появился сам. Они объезжали несколько предприятий. В т.ч. они были в Котласе… и первое в России было куплено предприятие – это компанией IP «Светогорск». И «Франтшах» тоже вот так активность проявляли и сумели. Деньги у них были, источник понятен откуда… И мы, в общем-то, первые годы жили стабильно, никто нас, в общем, особо не терроризировал. Пользы от них, я ещё раз говорю, не имели никакой – но и вреда не было. И вопрос приватизации был закрыт.

Что касается продажи им полного пакета, то тут ситуация такая. Надо вспомнить, кто был акционерами завода на тот момент. Одним из главных акционеров на тот момент были иностранные фонды. Это «Раша Партнерс», российско-американский «Бэринг Восток», ещё там швейцарский фонд, я забыл название, несколько зарубежных фондов контролировали более 50%... Это именно в них стекались акции с первичной приватизации, с аукционов и т.д. … Они поставили условия: по их правилам, они скупают акции и продают их через 5-6 лет. Это их бизнес. И продают потом эти акции стратегическому партнёру. И вот через 5-6 лет как раз и пришёл этот момент, когда у них пришёл этот срок, и они объявили о том, что собираются продавать.

- Вот так реально объявили, громко объявили, публично объявили?

- Они объявили это нам, руководству. Они этого никогда и не скрывали… Они были все члены совета директоров – Майкл Калви, американец, президент БВ, Дрю Гафф (РП), они контролировали финансовое состояние предприятия, инвестиции, решения…

- Это наряду с австрийцами?

- Совершенно верно. Но они были членами совета ещё до австрийцев… Когда фонды объявили о том, что продают, встал вопрос: что делать? И как раз тут подвернулся – другого слова я не подберу - «Франтшах».

- В смысле «Монди»?

- Ну да. Они создавали у себя под другими названиями, но это ничего не меняло… Но не обязательно продажа могла состояться им. Потому что к покупке в принципе проявила интерес мировой лидер – компания IP. И они были здесь и делали due-diligence, т.е. аудит. И в принципе, конечно, покупателем №1 были они. Даже при том, что у «Франтшаха» было 17%, им это совершенно не мешало купить все остальные акции и контролировать предприятие. И они потом выкупили бы просто эти 17% у «Франтшаха», и всё. Такой вариант был, пожалуй, самый реальный.

Что помешало? Кризис был тогда в Америке. Произошёл некоторый кризис, и у них упала стоимость акций на американских биржах. И акционеры приняли решение не осуществлять больше на какой-то период времени поглощений. И они закрыли, на какой-то период времени вышли. Они сказали: ребята, нам всё нравится, всё здорово – но мы уходим. Потому что наши акционеры дали запрет на покупку вообще любых активов. И они в течение трёх лет не осуществляли вообще никаких приобретений. А потом они купили все заводы у Захара Смушкина.

- Ну, они не то чтобы купили…

- Они купили 50%. Но они имеют опцион на покупку остальных и управляют всеми активами они. Это в такой ситуации говорит о чём? Что они через какой-то период времени обязательно выкупят остальные. И никто другой, а именно они: у них опцион на акции.

Поэтому тогда могли быть они. Они уже имели «Светогорск», они имели опыт, и, конечно, они были главными. Но поскольку они ушли, осталась одна из главных как раз компания «Франтшах».

- Подождите: а разве «Стора Энсо» там не присутствовала?

- Они проявляли интерес, но не очень большой. И в т.ч.и UPM Kymmene смотрела. Но шведы и финны тогда заняли позицию: ну как-то вот так, не будем в Россию переносить производство, будем это делать у себя…

«Франтшах» и приобрёл.

- Но вообще конец 2001 – начало 2002 года ознаменовался известными корпоративными войнами. И в нефтянке, и в ЦБП. В Коряжме вон вообще дежурили бригады автоматчиков.

- Да, тогда был период силового захвата предприятия…

- Тот же самый человек, да?

- Совершенно верно. Он проявлял интерес. Но у нас, слава Богу, не было такой уж войны.

- Тем не менее, определённые приказы издавались…

- Было, да, было. Мы принимали меры, чтобы себя обезопасить. Такой период был в жизни, и я так скажу: это подтолкнуло, ускорило момент продажи. Может быть, момент продажи был бы ещё оттянут на год, условно говоря. Это просто ускорило, но не меняло коренным образом ситуацию. Коренным образом она определялась тем, что фонды должны были всё равно продать. И они выходили из этого бизнеса как такового. А раз так, то… Это было для них практически неизбежно… А этот человек ускорил, подтолкнул, создал какие-то проблемы, сыграл на руку, назовём, компании «Франтшах».

- Ну и как вы оцениваете прошедшие 10 лет для ЛПК, к которому вы имеете очень серьёзное отношение, отдали огромную часть своей жизни, вложили душу?

- Вначале, конечно, первые 3-4 года огорчало то, что они не вкладывали, не инвестировали ничего в предприятие, только, наоборот, выводили всю прибыль себе. Потому что хотелось, чтобы часть прибыли была инвестирована. Но вот когда они приступили к программе «СТЕП», и сейчас продолжают инвестировать и продолжают наращивать объёмы, то не может не радовать, потому что завод сегодня, конечно, совершенно другой. Он уже имеет и оборудования много нового, и как бы много реконструированного. Видно, что, в отличие от других заводов, которыми владеют другие собственники и не вкладывают ничего, есть такие предприятия, которые, в общем-то, умирают, это предприятие живёт, развивается и будет жить и сегодня, и завтра, и послезавтра. И это не может не радовать. Если говорить о самом ЦБ предприятии, то хорошо, что это делается.

Другой разговор, что как специалист я бы некоторые проекты сделал не так. Но этой другой вопрос. Вы же знаете – сколько инженеров, столько и мнений, как и у юристов.

Что касается управления лесным комплексом и поведения в лесу, ну, тут я бы не сказал, что они ведут себя хорошо. Вернее, я бы так сказал: они ведут себя плохо в лесу. Во-первых, снизили лесозаготовки. Когда мы уходили, у нас объёмы лесозаготовок были почти 3 млн. – 2,8 млн. Сегодня они заготавливают 2 млн. А мы имели почти 4 млн. лесфонда, они сегодня имеют 5 млн. – и не заготавливают. Это нерациональное использование, с точки зрения страны, это неправильно. Если собственник взял лесфонд и не использует его, этот лесфонд должен быть у него изъят и отдан другому собственнику, потому как: получили льготы под этот проект, приоритетный, платят сегодня в 2 раза меньший налог – и не используют лесфонд. Т.е. государство ведёт себя совершенно глупо, отдав людям лесфонд и дав им льготу – и этот лесфонд не используется. Государство теряет деньги. И это, кстати, не только на «Монди». Таких проектов в России много. И даже в республике. Например, в Усть-Куломском районе поляки. Получили 700 тыс.лесфонда – не заготавливают ни шиша, ничего не строят и не платят толком налогов. А другие не могут прийти и взять этот лесфонд, потому что… это абсурд какой-то. То же самое в Кировской области…

Плохо то, что снизили цены на балансовую древесину в 2004 году. Снизил г-н Старков. И с того момента цены на балансовую древесину практически не выросли. Но все мы здравые люди и понимаем, что за 8 лет всё кругом выросло. А т.к. в условиях замкнутости рынка республиканского и полного, стопроцентного монополиста на балансовую древесину со стороны Монди балансовую древесину девать лесозаготовителям некуда, кроме как туда. И люди везут, даже по очень низким ценам… и не имеют экономику. Это привело к тому, что объём заготовки леса в республике резко сократился – с 7,5 млн. до 5,2 млн. – по официальной цифре, которую дали. Но на самом деле, если положить руку на сердце, нет у нас никаких 5-ти. И этого меньше. И объёмы заготовки продолжают сокращаться и в этом году. Для того, чтобы себя обеспечить лесом, сегодня компания «Монди» начала везти балансы из-за пределов республики. Неся сумасшедшие затраты на транспортировку, платя железнодорожникам огромные деньги – из Кировской, Архангельской и других областей, в основном, конечно, с Кировской. И не доплачивая своим лесозаготовителям за балансовую древесину. Это привело к тому, что здесь снижаются объёмы. У «Монди» очевидно будут проблемы с лесообеспечением. Это было и в конце прошлого года, осенью, и в этом году проявится с особой силой. Поэтому они и везут уже сейчас – в январе, феврале, не осенью, а сейчас – для того чтобы как-то сминимизировать эту проблему. Но они должны понимать: большого объёма привезти по железной дороге они не смогут – в силу определённых логистических проблем больше 300 тыс. они не привезут и не разгрузят. Поэтому если они не изменят политику ценовую здесь, в республике, то у такого предприятия могут возникнуть и наверное возникнут сложности. Об этом мы им уже говорим, об этом говорят все прямо, открыто – но как-то вот пока.

А так я хочу поздравить компанию, сказать, что молодцы, продолжайте инвестировать. Не забывайте об экологии - чтобы выбросы снижались. Потому что вы не в Африке, а вы в России.