В этом году АО «Монди СЛПК» празднует юбилей. Крупнейшему производителю бумажной продукции в России исполняется 50 лет. В преддверии круглой даты БНК начинает цикл публикаций об истории становления лесопромышленного комплекса и его сотрудниках — ветеранах, семейных династиях и молодых кадрах. В первом материале рассказываем, как в Сыктывкаре возник комбинат и кто стоял у его истоков.

Фото Виктора Бобыря. Архивные фото предоставлены Монди СЛПК

К 2019 году Сыктывкар мог бы стать относительном небольшим городом с населением не более 150 тысяч человек, без оперного театра, университета и некоторых микрорайонов, если бы в один из весенних дней 1952 года на прием к председателю Совета министров Коми АССР Зосиме Паневу не пришел инженер «Ленгипробума» Николай Тюрнин. Они обсудили возможность возведения около столицы Коми крупнейшего в Европе целлюлозно-бумажного комбината (ЦБК), названного впоследствии «Сыктывкарским ЛПК», которому 25 июня нынешнего года исполнится 50 лет.

Зосиме Васильевичу Паневу, уроженцу деревни Кырс, ныне входящей в состав Усть-Вымского района, было в те годы всего 37 лет. Но за его плечами осталась финская война, в которой он чудом остался жив, и успешная партийная карьера, хотя он к ней вовсе не стремился. 22 июня 1941 года, узнав о новой войне, он собрал рюкзак, чтобы идти на фронт. Но первый секретарь обкома Алексей Тараненко его не пустил, заявив, что он нужен в тылу, чтобы обеспечивать фронт продуктами питания. Четыре года Зосима Васильевич возглавлял Сысольский райком КПСС, добившись перевыполнения плана по хлебозаготовкам в полтора раза. И в 1950 году его назначили главой республиканского правительства.

Это было время, когда промышленные города Коми АССР бурно развивались, а вот Сыктывкар оставался захолустьем, и, казалось, не было такой силы, которая смогла бы сделать его достойным статуса столицы огромного по территории региона. Поэтому предложение ведущего инженера крупного ленинградского проектного института молодой премьер принял почти сразу и безоговорочно.

Выбор окрестностей Сыктывкара в качестве площадки для промышленного гиганта по производству бумаги и целлюлозы был не случаен и тщательно просчитан. В республике много леса, но не было ни одного предприятия по его глубокой переработке. Столица Коми расположена на слиянии рек Сысолы и Вычегды, по которым тогда осуществлялся лесосплав. Немаловажную роль сыграл и тот факт, что инициатор этого крупномасштабного проекта было родом из Коми.

Николай Николаевич Тюрнин родился в селе Локчим ныне Корткеросского района 1898 году. Его предки были священнослужителями, и он сам, окончив духовное училище в Усть-Сысольске, поступил в Вологде в духовную семинарию. Стать священником ему помешал приход к власти большевиков, устроивших гонения на церковь. Тогда Тюрнин поступил в Московский институт народного хозяйства и вернулся на малую родину, чтобы стать сначала заведующим производственным отделом, а затем и главным инженером треста «Комилес». Вскоре его направили в США для изучения производства бумаги и целлюлозы, а по возвращению оставили в Москве в должности начальника спецотдела, а после главного инженера Государственного института по проектированию предприятий целлюлозно-бумажной промышленности.

По некоторым сведениям, еще в студенческие годы Николай Тюрнин разработал проект бумажной фабрики в Коми автономной области. Попытку осуществить эту довольно дорогостоящую затею он предпринял в 30-е годы, работая в Москве и позже в Ленинграде, но не встретил поддержки. И вот уже после войны он вновь вернулся к этой идее. Георгий Орлов, бывший коллега Тюрнина, ставший министром лесной и бумажной промышленности СССР, посоветовал ему обратиться к Паневу.

Это оказалось попаданием в яблочко. Молодой премьер был не лишен честолюбия и мечтал о том, чтобы Коми республику и ее столицу воспринимали не как медвежий край, а полноценный промышленный и культурный регион. В своих мемуарах «По ступенькам памяти» Зосима Васильевич признается, что после разговора с Тюрниным он уже не мог заниматься никакими делами, хотя их, в том числе срочных, было много. Но за какое бы дело он не брался, все мысли была заняты проблемой строительства ЦБК. Тогда Панев поручил своему секретарю никого к нему не пускать и не соединять ни с кем по телефону, а сам сел за составление проекта докладной записки в адрес Совета министров СССР.

А на следующий день он вновь встретился с Тюрниным, и они проговорили пять часов, Выяснилось, что идея возведения целлюлозно-бумажного предприятия на Вычегде не нова. До революции известный предприниматель и меценат Павел Рябушинский намеревался построить здесь нечто подобное, но все проекты остались на бумаге. Возможно, помешала Первая мировая война и последовавшая за ней революция.

Но если Панев отнесся к идее Тюрнина с энтузиазмом, то этого нельзя было сказать о других руководителях республики. До сих пор все крупные стройки, будь то Печорский угольный бассейн или железная дорога до Воркуты, осуществлялись по инициативе Москвы. И связаны они были с тем, что во время Великой Отечественной войны страна остро нуждалась в угле. Инициатива с мест не поощрялась.

Уроженец Твери, первый секретарь Коми обкома КПСС Георгий Осипов отнесся к затее крайне скептически. В советское время партийные органы стояли выше исполнительной власти, а потому без соответствующего решения областного комитета партии нечего было и мечтать о «гиганте на Вычегде».

Панев, убедившись, что Осипов ему не союзник, предложил передать этот вопрос секретарю обкома по промышленности Сергею Залыгину. А тот, изучив докладную записку, подготовленную Зосимом Васильевичем, тоже загорелся этой идеей. Увы, другие члены бюро обкома КПСС их не поддержали. С немалым трудом Паневу и Залыгину удалось добиться включения предложения о необходимости строительства ЦБК в отчетный доклад Осипова на очередной XX партийной конференции. Выступил на ней и Панев, изложив довольно весомые аргументы: возведение ЦБК повлечет за собой строительство железной дороги до Сыктывкара, изменит облик столицы республики, позволит освоить богатства центральных и южных районов и будет способствовать развитию других отраслей народного хозяйства и культуры. Надо сказать, что в то время в столицу Коми АССР и из нее добирались в основном на пароходах через Котлас. Только самые обеспеченные сыктывкарцы могли воспользоваться самолетом. Печорскую железную дорогу возвели во время войны, чтобы связать шахтерскую Воркуту с Череповцом, где располагался металлургический комбинат, остро нуждающийся в коксующемся угле. Сыктывкар оказался в стороне, но для воюющей страны это не имело особого значения.

В итоге делегаты конференции поддержали идею. Это была первая победа Панева и Тюрнина, но основные битвы были еще впереди. Когда-то Зосима Васильевич признался автору этих строк, что без разрешения Москвы нельзя было даже баню построить, чего уж говорить о крупном промышленном предприятии. Тем более, что его предполагалось возводить на месте, куда еще не проведена железная дорога, не имелось соответствующий коммуникаций. Требовались огромные капиталовложения, а страна только-только оправилась от войны. К тому же к этой идее весьма ревниво отнесся сосед – Архангельская область, желающая иметь ЦБК в своем регионе.

Игорь Бобраков