Интересно, никто ни комментировать не желает, ни баллотироваться на сити - менеджера (слово-то какое).

))

Опротестовала решение Братенкова. А кто еще?

А что за специальность Сити-менеджер? И особенно в коми? Называйте вещи своими именами: Мэр значит Мэр! А не показывайте свою никчемную креативность! Вам вообще надо по коми называть, а не на английский манер!

Мэр - тоже слово иностранное. Перед ним было - глава, хотя бы уж русское слово.

1. Михаил Делягин «НОВЫЕ КОЧЕВНИКИ» ВОЮЮТ ПРОТИВ РОССИИ
/На вопросы газеты «ЗАВТРА» отвечает председатель партии «Родина: здравый смысл», директор Института проблем глобализации/
«ЗАВТРА»: …В череде последних событий фабрикуемые США перевороты в ближневосточных странах, стремительное движение ко второй фазе мирового экономического и финансового кризиса, усиливаются региональные военные конфликты, поворот нашей страны под водительством Медведева по либеральному курсу в объятия Америки и многое другое. Как это всё трактовать, как свести в единое целое и осмыслить? Каким образом в этом потоке живёт и действует наша страна и наш народ?
МИХАИЛ ДЕЛЯГИН: Мы действительно находимся не просто в кризисном положении, но в такой точке катастрофы, где русская цивилизация еще ни разу не была в своей тысячелетней истории, включая татаро-монгольское иго. Почти всю свою историю русский народ воевал с теми или иными кочевниками, волны которых – сначала конные, потом моторизованные – накатывались на нашу страну и, иногда на время затапливая её, неминуемо разбивались и скатывались в историческое небытие, обогащая наш народ мужеством, опытом борьбы и элементами своей культуры.
Глобализация не отменила этой закономерности, но лишь слегка видоизменила её: сегодняшние кочевники – уже не половцы и не гитлеровцы, а представители нового – глобального управляющего класса. Это новый всемирно-исторический субъект, складывание которого стало важнейшим результатом в ходе глобализации.
«ЗАВТРА»: Но про «новых кочевников» говорят достаточно давно. Что даёт вам основания выделять их в отдельный класс, да еще глобальный?
М. Д.: Качественно новое явление последних 20 лет, из-за которого и появилось понятие глобализации, – упрощение коммуникаций. Новые коммуникации сплачивают представителей различных управляющих систем (как государственных, так и корпоративных) и обслуживающих их деятелей спецслужб, науки, медиа и культуры на основе общности личных интересов и образа жизни. Образующие его люди живут не в странах, а в пятизвездочных отелях и закрытых резиденциях, обеспечивающих минимальный (запредельный для обычных людей) уровень комфорта вне зависимости от страны расположения, а их общие интересы обеспечивают частные наемные армии. Новый глобальный класс собственников и управленцев противостоит разделенным государственными границами обществам не только в качестве одновременного владельца и управленца (нерасчлененного «хозяина» сталинской эпохи, что тоже является приметой глубокой социальной архаизации), но и в качестве глобальной, то есть всеобъемлющей структуры.
Этот глобальный господствующий класс не привязан прочно ни к одной стране или социальной группе и не имеет никаких внешних для себя обязательств: у него нет ни избирателей, ни налогоплательщиков. В силу самого своего положения «над традиционным миром» он враждебно противостоит не только экономически и политически слабым обществам, разрушительно осваиваемым им, но и любой национально или культурно (и, тем более, территориально) самоидентифицирующейся общности как таковой, – и в первую очередь традиционной государственности. Под влиянием формирования этого класса, попадая в его смысловое и силовое поле, государственные управляющие системы перерождаются. Верхи госуправления начинают считать себя частью не своих народов, а глобального управляющего класса. Соответственно, они переходят от управления в интересах наций-государств, созданных Вестфальским миром, к управлению этими же нациями в его интересах, в интересах «новых кочевников» он – глобальных сетей, объединяющих представителей финансовых и технологических структур и не связывающих себя с тем или иным государством. Соответственно, такое управление осуществляется в пренебрежении к интересам обычных обществ, сложившихся в рамках государств, и за счет этих интересов (а порой и за счет их прямого подавления).
Это именно та ситуация, которую мы на протяжении последних двух десятилетий национального предательства наблюдаем в России. Это именно та ситуация, против которой восстают люди не только в Северной Африке и на Ближнем Востоке… но официальные СМИ по всему миру молчат об этом… – потому, что это вредно глобальному управляющему классу.
«ЗАВТРА»: Получается, что мир вступает в новую эпоху?
М. Д.: Да, и её основным содержанием станет национально-освободительная борьба обществ, разделенных государственными границами и обычаями, против всеразрушающего господства глобального управляющего класса. Это содержание с новой остротой ставит вопрос о солидарности всех национально ориентированных сил – ибо разница между правыми и левыми, патриотами и интернационалистами, атеистами и верующими – не значит ничего перед общей перспективой социальной утилизации, разверзающейся у человечества под ногами из-за агрессии «новых кочевников».
Более того: практически впервые в истории противоречия между патриотами разных стран, в том числе и прямо конкурирующих друг с другом, утрачивают свое значение. Они оказываются попросту ничтожными перед глубиной общих противоречий между силами, стремящимися к благу отдельно взятых обществ, и глобального управляющего класса, равно враждебного любой обособленной от него общности людей. В результате появляется объективная возможность создания еще одного, пятого после существующих социалистического, троцкистского, либерального и финансового, – как ни парадоксально, националистического Интернационала, объединенного общим противостоянием глобальному управляющему классу и общим стремлением к сохранению естественного образа жизни, благосостояния и культурного потенциала своих народов.
«ЗАВТРА»: А в чем и как проявляется активность глобального управляющего класса?
М. Д.: В силу своего неформального, сетевого и слабо структурированного характера глобальный управляющий класс слабо наблюдаем; его деятельность можно отслеживать в основном по косвенным признакам. Так, как следует из воспоминаний отставных сотрудников ЦРУ, в 1985 году на основе общего врага – Советского Союза – сложилась новая глобальная сеть – техасско-саудовский клан, способствовавший снижению мировых цен на нефть и тем самым – крушению Советского Союза. В 2003 году активность этого клана проявилась «негативной форме»: уничтожение Ирака как суверенного светского государства было невыгодно и США, и Саудовской Аравии как государствам, но принесло огромные прибыли нефтяным сообществам обоих.
Однако впервые в явной форме глобальный управляющий класс проявил себя, насколько можно судить, в ходе продолжающейся серии волнений, восстаний и революций в Северной Африке. Именно его активность, как представляется, породила бросающиеся в глаза противоречие между полной неожиданностью для США событий в Тунисе (которые «дали старт» арабским революциям) и стремительностью их реакции (от использования материалов Wikileaks до распространения профессиональных инструкций для революционеров) на события в Северной Африке в целом.
Причина противоречия – в том, что в рамках одной и той же государственной оболочки США сегодня действуют два принципиально различных по своим устремлениям, хотя совпадающие по институтам (а порой и по отдельным людям) субъекта: национальная бюрократия и манипулирующий ею и (во многом «втемную») использующий ее как свой инструмент глобальный управляющий класс. События в Тунисе стали полной неожиданностью для близорукой, инерционной и во многом «ситуационно реагирующей» на события, а не активно конструирующей их, национальной бюрократии. Глобальный управляющий класс, насколько можно понять, готовил их – и с восторгом воспользовался началом революционного процесса.
«ЗАВТРА»: А зачем нужна дестабилизация Северной Африки и Ближнего Востока?
М. Д.: На поверхности мы видим старомодную, традиционную логику борьбы за ресурсы. Здесь в рамках общей тенденции архаизации налицо возврат к логике колониализма, ведшего войны за непосредственный контроль за территориями, в первую очередь – за нефтью и газом Ливии. Кроме того, налицо месть Каддафи за социализм, а точнее – за трату ресурсов на обеспечение социальной справедливости. Принципиально важно, что не за терракт а Локкерби, – правда, сами ливийцы, в свою очередь, насколько можно понять, считали его ответным шагом, но Каддафи откупился от Запада, выдав непосредственных исполнителей, заплатив деньги и допустив в Ливию иностранный капитал. Это очень ярко характеризует вполне средневековый характер правового сознания лидеров «всего прогрессивного человечества»: заплати выкуп – и живи спокойно! Но при этом не забывай, что ресурсы твоей страны рассматриваются этими лидерами как бы принадлежащими «всему человечеству», то есть, в переводе на обычный язык, – глобальным корпорациям, чьи интересы они представляют.
И, когда Каддафи платил тысячу долларов медсестре, а 64 тысячи – молодой семье; когда он почти втрое увеличил свой народ за счет создания для него человеческих условий жизни, когда он обеспечивал почти бесплатный бензин, бесплатное образование, здравоохранение и электричество, – он превращал себя во врага отнюдь не только Чубайса. Он, прежде всего, делом развенчивал бредни либеральной пропаганды о том, что бесплатной социальной сферы не бывает. Он невольно, совершенно того не желая и, вероятно, не понимая этого (ибо в последние годы начал вводить в политику серьезные элементы либерализма, из-за чего его поддержка и ослабла), создавал для нее смертельную угрозу разоблачения лжи. Кроме того, делясь нефтедолларами с народом Ливии, по крайней мере, в значительно больших масштабах, чем это делает правящая Россией тусовка, он лишал этих нефтедолларов западную финансовую систему. Ведь олигарх или коррупционер, разворовывая деньги народа, выводит их основную часть на Запад, в результате чего они попадают в западную финансовую систему и поддерживают ее существование…
Таким образом, уничтожение «режима Каддафи» нацелено не только на прямой захват богатств недр Ливии, но и – если это не удастся – на концентрацию доходов от экспорта сырья в руках кучки компрадоров и коррупционеров, которые все равно никуда не денутся и введут эти средства в финансовую систему Запада… Вместе с тем современная, постмодернистская надстройка традиционной стратегии захвата ресурсов заключается в том, что, если все пойдет наперекосяк, и освоение ресурсов станет невозможным, это не причинит управляющей группе никаких сколько-нибудь заметных неудобств: он просто сменит стратегию, несколько отклонит фокус применения своих сил. И дело даже не в том, что контроль за ресурсами в информационный век важнее их использования, а то, что нефть не принесет прибыли конкурентам, важнее того, что она вообще никому не принесет прибыли. Прежде всего, она принесет в качественно новом, информационном смысле: изъятие ресурсов из оборота, создав дефицит, повысит цены – и повысит спрос на доллар, продлив функционирование их все менее контролируемой закачки в мировую экономику.
Однако преследование этой выгоды является лишь частным случаем качественно новой стратегии глобального управляющего класса – хаотизации. Исчерпание стратегии «управляемого хаоса» и ее трагический провал в Ираке оказался плодотворным: он показал возможность и эффективность качественно новой стратегии «неуправляемого хаоса», которую мы видим в Северной Африке и, в частности, в Ливии. Логика этой стратегии проста: «в мутной воде можно поймать более крупную рыбу», хаос дает больше возможностей скачком наращивать власть и богатство, а главное – менять траекторию и саму логику развития целых обществ. Эмансипация же глобального управляющего класса от стран его происхождения (кроме, возможно, Швейцарии, Ватикана, Люксембурга, Монако и некоторых подобных государственных образований) снимает всякие ограничения на провоцирование хаоса… И в этом отношении союз США и Франции с радикальными исламистами (которые составляют основу ливийских повстанцев с северо-востока Ливии – региона, где на полторы тысячи человек населения приходится один только известный боевик «Аль-Каиды») вполне логичен и рационален. Ведь именно исламские боевики лучше, кого бы то ни было иного, могут погрузить современный мир в кровавый хаос.
Пока единственной явной неудачей «новых кочевников» стал Алжир: ужас его управляющей системы перед исламским фундаментализмом дал ей иммунитет перед протестантами. А ведь развитие его по тунисскому или египетскому вариантам прервало бы поставки газа в Европу, посадило бы ее на «голодный паек» и, вынудив европейцев самим делить друг друга на страны «первого» и «второго» сорта, безжалостно ограничивая доступ последних к энергии, положило бы конец европейскому проекту. Однако катаклизмы в арабском мире еще отнюдь не закончены. Вероятно, попытки дестабилизации Алжира еще впереди, а если вторая после Югославии и создания раковой опухоли в виде Косова и косовской оргпреступности попытка торпедирования европейского проекта окончится неудачей, – придет время третьей и четвертой.
«ЗАВТРА»: А что значат события в Ливии для России и, что особенно важно, для нашего народа?
М. Д.: Обычно при оценке последствий исходят из сугубо бухгалтерских оценок. Считают потери по обещанным, но не заключенным ливийцами военным контрактам (более 2 млрд. долл.), по контракту на строительство железной дороги и некоторым другим подобным проектам. Потом говорят: «Но зато из-за напряженности подорожает нефть – или, по крайней мере, не подешевеет». Потом начинают печалиться и вспоминать, что цена нефти мало связана с благосостоянием народа, так как основную часть нефтедолларов выводит на Запад криминальная бюрократия и, вероятно, управляемый ею государственный бюджет…
Как и всякий бухгалтерский подход, он драматически неполон. Прежде всего, прямая и явная военная поддержка Западом радикальных исламистов против какого-никакого, но законного и признанного тем же Западом режима откровенно пугает. Особенно если вспомнить массированную информационную поддержку, оказываемую Западом исламским террористам в их борьбе против России во время первой и даже второй чеченских войн. В Египте военные, которых Мубарак отодвинул от разного рода «кормушек», в ходе революции вернули их себе и теперь сумеют если и не подавить, то, по крайней мере, существенно ограничить активность «братьев-мусульман». Но Ливия при поддержке Запада легко может стать новой глобальной площадкой для подготовки исламистских боевиков, – неким подобием того, чем была Чечня в годы своей фактической независимости, после подписания предательского Хасавюртовского соглашения. При этом бить «руку кормящую» эти боевики побоятся, – а значит, Россия может занять в списке их целей заметное место. Если учесть состояние отечественных «правоохранительных органов», демонстрирующих полную импотенцию и способность лишь избивать студентов, разгонять пенсионеров и сажать в тюрьмы неаккуратно критикующих начальство «экстремистов», приходится констатировать: свержение режима Каддафи может аукнуться в России новой террористической войной.
Но самое главное последствие агрессии – фактически окончательная отмена международного права… В Югославии, в Афганистане в 2001 и в Ираке в 2003 году было именно «попрание норм», которое вызвало масштабный протест, в том числе и на самом Западе. «Попрание норм» он – значит, было что попирать. Сейчас же и попирать нечего. Агрессия США и их сателлитов против Ливии показала, что можно просто придумать несуществующий на самом деле конфликт, высосать его из пальца – и на этом основании начать «вбамбливать страну в каменный век».
Можно купить или напугать послов страны, чтобы они остались на ПМЖ и сделали все требуемые заявления, фальсифицировать события при помощи постановочных съемок (которые с удовольствием транслируют глобальные телеканалы, игнорируя реальные новости) и голословно обвинить руководителя суверенного государства в чудовищных зверствах. При этом признавая легитимным руководителем нового государства бывшего Министра юстиции – который, если Каддафи действительно творил какие-то беззакония, должен нести ответственность за них первым после Каддафи. Впрочем, даже министр обороны США Гейтс был вынужден признать, что никаких признаков преступлений Каддафи против мирного населения, о которых трубила западная, – да и российская тоже, – пропаганда не удалось обнаружить ни разведкой, ни самыми изощренными способами наблюдения. Разумеется, это отнюдь не остановило пропаганду…
Агрессия против Ливии показала: можно полностью фальсифицировать реальность и на основе этой фальсифицированной реальности протащить через Совет Безопасности ООН нужную резолюцию – с грубейшим нарушением регламента (не было дано слова представителю Ливии). А затем, когда законное руководство страны возопит о прекращении огня и приеме международных наблюдателей, можно спешно напасть на нее – чтобы наблюдатели не успели прибыть и зафиксировать чудовищную ложь глобальной пропаганды. Напасть, кстати, в прямое нарушение Устава ООН, требующего создания для подобных операций международного командования под эгидой ООН и с грубым превышением мандата, – но возмущаться этим уже некому. Вот в этом отсутствии субъекта протеста – если, конечно, не считать посла Чамова, истерически, с полным разжалованием уволенного за, насколько можно понимать, попытку защиты интересов России – и заключается качественная новизна, качественно более высокий цинизм ситуации, который можно определить термином «исчезновение международного права».
Не «попрание», а «исчезновение»: разница велика. При этом, как говорится, «все всё понимают»: дураков нет. Как выразился один западный дипломат примерно за неделю до вторжения, «проблема мирового сообщества – в физическом отсутствии повстанцев в Ливии»…
«ЗАВТРА»: А чем отсутствие международного права плохо для народа России?
М. Д.: Практической реализацией древнеримского правила «Горе побежденным» и созданием ситуации, когда единственным способом защитить себя и свой народ от бомбардировок, от американских и НАТОвских «томагавков» является не просто наличие ядерного оружия и средств доставки, но и готовности их применить. Это полный крах режима нераспространения: теперь, благодаря США и их сателлитам, никакого руководителя, пытающегося обзавестись собственным ядерным оружием, нельзя обвинить ни в чем, кроме разумной предусмотрительности… А почему спокойно и, как написано в российском УК, «с особым цинизмом» бомбят Ливию? – потому что полковник Каддафи в свое время признал правоту Запада и отказался от идеи создания собственного ядерного оружия. И даже собственной военной промышленности не создал, социалист несчастный.
Для России особенную опасность в этих условиях приобретают либералы вроде обитателей «коллективного мозга» Медведева – пресловутого Института современного развития, непосредственно перед нападением на Ливию заявивших о том, что ядерное оружие России является помехой для модернизации по-медведевски. Это производит впечатление информационной подготовки к отказу России от ядерного оружия и либо её подчинения НАТО, либо бомбардировок её территории, либо того и другого…
Не забывайте: ключевая часть либералов – и не только в России, а по всему миру – осознаёт себя частью не своей страны, а глобального управляющего класса. Для них предательство – это защита интересов страны и народа их биологического происхождения от притязаний этого класса, в частности, глобальных монополий. А уничтожение чвоей траны и своего народа вполне ожжет оказаться для них почётны долгом, исполнением которого они будут искренне, как Горбачев и Джинджич, гордиться до конца своих дней. Формула будущего проста: «Терпите либералов? – Готовьтесь к бомбёжкам!».
«ЗАВТРА»: …что же именно сейчас заставило глобальный управляющий класс проявиться практически в явном виде? Что вытащило его, хотя бы и краешком, на свет?
М. Д.: Мировой экономический кризис. Глобальный рынок породил глобальные монополии: их некому регулировать, им не с кем конкурировать, – и они, как и положено, загнивают… Вся мировая финансовая система под истошные крики о намечающемся выходе из кризиса качается на грани глобальной депрессии – и в её пропасть страшно заглядывать и профессиональным оптимистам, и «соловьям Апокалипсиса». «Звоночком» во время паники по поводу Фукусимы стало предупреждение США в адрес Японии, чтобы та и не думала продавать американские гособлигации. Это уже не пугающий рост доли краткосрочных бумаг – это прямое ограничение ликвидности, балансирующее на грани технического дефолта. Недаром крупнейшим кредитором правительства США стала ФРС.
Стандартный, позитивный выход из загнивания монополий в отсутствие внешней конкуренции – технологический рывок, ослаб**ющий монополизм. Но именно поэтому монополии стремятся сдержать технологический прогресс – и глобальный управляющий класс выполняет эту функцию. Человечество, поколение назад обоснованно мечтавшее о космосе и даровой энергии, сегодня может рассчитывать лишь на 3D-телевизор, очередной айфончик и диет-колу без применения коки. А вот позитивный выход через технологический рывок в близком будущем невозможен – вероятной становится попытка негативного выхода через либеральную экономию на спичках, ограничение потребления «лишнего населения» и, в итоге, сваливание в депрессионную спираль. Ведь глобальный монополизм проявляется через нехватку спроса. Генерировать спрос путем увеличения денежной массы становится из-за чрезмерного объёма денег уже невозможно, – и глобальные монополии, исходя из коммерческой логики, сокращая тем самым потребление населения, которое потреб**ет больше, чем производит.
«ЗАВТРА»: И кто же оказывается под ударом?
М. Д.: Отнюдь не нищие: что с них возьмешь? Они потреб**ют мало: за их счет много не выгадаешь. Сокращение потребления ждет средний класс, становящийся ненужным из-за распространения сверхпроизводительных постиндустриальных (пока в основном информационных) технологий. Он уничтожался в Латинской Америке и Африке, а затем и на постсоциалистическом пространстве, – но эти резервы исчерпаны, и приходит очередь развитых стран, утративших свою ценность в глазах эмансипировавшегося от них глобального управляющего класса.
Социальная утилизация среднего класса развитых стран – пресловутого «золотого миллиарда» он – не решит проблемы, но лишь переведет их в новые плоскости… которые мы еще не видели. Проще всего с демократией: сегодня она существует от имени и во имя среднего класса. Во что она превратится после утилизации этого среднего класса, на его костях? – в информационную диктатуру, основанную на формировании сознания. И не верьте, что путь к этому далек. Давайте проверим себя: за счет управления нашим сознанием при помощи информационных потоков большинство из нас твердо знает, что Каддафи злодей. Мы не помним про теракт над Локкерби – Каддафи откупился за него от Запада, и никто, даже среди «общечеловеков», не предъявляет ему погашенных счетов. Мы знаем, что Каддафи – злодей, по иной причине: глобальные СМИ обвинили его в бомбежках ливийских городов и преступлениях против мирного населения. При этом мы знаем, что это ложь, что никаких бомбёжек не было, а нефтедолларами делились с населением более справедливо, чем, например, в России, – но «осадок остается»: наряду с ясным осознанием лживости обвинений мы все равно неосознанно ощущаем, что Каддафи плох и защищать его стыдно.
Таково действие современных информационных технологий даже на критическое, осведомленное и не шокированное личными несчастьями сознание. В ходе же «зачистки» среднего класса Запада это сознание будет лишено критичности (современной системой образования), запутано информационными атаками и приведено в пластичное состояние личными несчастьями – разорением. Оно будет идеальным объектом для управления. В глобальном плане массированное формирование сознания завершит начинающееся сейчас расчеловечивание: отказ от суверенитета и самосознания личности, этого главного достижения эпохи Просвещения, и возврат к слитно-роевому ее существованию, может быть, через меняющие психотип бедствия.
«ЗАВТРА»: Вам не кажется, что вы рисуете чересчур ужасную картину?..
М. Д.: Первый шаг к этому сделан давно: общество всеобщего потребления подменило декартовское «Я мыслю – следовательно, существую» более удобной формулой «Я покупаю – следовательно, существую».
А зомбирование, позволяющее создать ощущение полноценного потребления у человека, почти не имеющего возможности покупать (движение к этому видно, например, в современной Прибалтике и Восточной Европе в целом), делает ненужной рыночную экономику. Ведь если человеку без особого труда можно внушить, что наклеивание на вещь этикетки в разы повышает ее стоимость (а это положение уже достигнуто), – обмен в массовом порядке становится неэквивалентным. А неэквивалентный обмен, то есть грабеж, возведенный в основу экономических отношений, просто отменяет рынок.
Это логично: социальная утилизация среднего класса лишит экономику необходимого спроса, – а экономика без спроса нерыночна.
«ЗАВТРА»: И чем же в нерыночной экономике могут заниматься крупнейшие капиталы?
М. Д.: А давайте посмотрим: они ведь реагируют на изменения задолго до того, как мы с вами эти изменения можем осознать. В их среде наблюдается отказ от собственно рыночной активности в пользу создания новых правил, стандартов и целых культур. Перенос значительной частью богатейших людей (от Гейтса до Потанина) своей активности в сферу благотворительности совсем не является формой «ухода от дел», хотя благотворительная оболочка действительно защищает капитал от налоговых преследований. Но главное в другом: благотворительность как форма организации деятельности является стратегическим инвестированием не в конкретные производства, а в создание новых стандартов, смыслов, идей и структурообразующих организационных конструкций. Это самый рентабельный бизнес, качественно новая сфера глобальной конкуренции.
«ЗАВТРА»: Но чем непосредственно вызван этот переход?
М. Д.: Значение бизнеса по формированию стандартов и стратегий выросло из-за перехода от иерархических систем управления к сетевым. Этот переход не закончится, участвовать в конкуренции будут сочетания тех и других. На низшем уровне – непосредственно действующие сетевые организации, направляемые и отчасти конструируемые иерархическими структурами, находящимися на втором уровне глобального управления. Но сами они – лишь исполнители, приводные ремни сетевых структур, какими являются сгустки глобального управляющего класса.
Степень иерархизации снизилась 0 причем как внизу, так и на верху управленческой (и социальной) пирамиды: господа вполне диалектически оказались подобием рабов. Занимающие же промежуточное положение менеджеры «выпали из контекста», что сулит массу интересных социальных коллизий вроде братания миллиардера с бунтующим студентом через голову топ-менеджмента…
«ЗАВТРА»: Что означает снижение степени иерархизации систем управления на практике?
М. Д.: Снижение роли внешних для личности, административных рычагов и рамок управления. Поскольку в сетевой структуре субъект действия ограничивается и направляется не приказами, а своими представлениями и «духом комьюнити», в ней надо руководствоваться его мотивациями и общими правилами. Следует формировать стандарты поведения, принципы («что такое хорошо и что такое плохо») и основные смыслы, определяющие состав и приоритеты повестки дня, по которой действует и субъект, и организация.
Этим занимаются некоммерческие (в значительной степени аналитические, так как среди «сетевых исполнителей» тоже достаточно НКО) организации, оплачиваемые через благотворительность, он – и благотворительность стала стратегическим инвестированием. Рыночные отношения заменяются отношениями по формированию глобальным управляющим классом стандартов и правил, – и это все сильнее чувствуется и в России… Все силы правящей тусовки брошены на обмен богатств народа на дешевеющие бумажки. Федеральный бюджет и корпорации захлебываются от нефтедолларов – и выводят их за рубеж, поддерживая финансовые системы своих конкурентов. Глобальная деградация, архаизация приходят в каждую семью. Разрушением системы образования и д****изацией молодежи, падением уровня жизни из-за подрыва среднего класса, вымирание русских территорий (особенно Нечерноземье), созданием невыносимых условий жизни в Сибири и на Дальнем Востоке, непосильным ростом тарифов в интересах, в конечном счете, глобальных корпораций, разжиганием межнациональных конфликтов для общей хаотизации ситуации. Формирование бандитской государственной власти, проявившееся в трагедиях в Кущевской (в которой, вероятно, покрывавшие бандитов судьи вернулись к работе) и подмосковном Пушкино, – тоже проявления общей тенденции.
Либеральные фундаменталисты, во многом формируя государственную политику, постоянно «подталкивают» разрушительные тенденции. Взять хоть вздымающуюся сейчас истерику «десталинизации». В стране, где больше чем в половине семей есть репрессированные, популярность Сталина вызвана исключительно его выразительным контрастом с гнусностью, ничтожностью и порочностью правящей тусовки. Но и визг о «десталинизации» вызван не только растущим страхом коррупционеров перед неминуемым возмездием за четверть века национального предательства, не только желанием оправдать свое безделье и воровство, не только жаждой безнаказанности (уже сейчас требование сажать за взятки, то есть за преступление против государства, вызывает либеральный вой о «возобновлении сталинского террора»). Визг о «десталинизации» – способ самооправдания либеральных фундаменталистов, вновь за волосы тащащих Россию в кромешную пропасть 90-х: мы, мол, ни при чем, Гайдар и Чубайс не имеют никакого отношения к русской катастрофе – во всем виноват Сталин! Латынина озвучила эту идеологему еще лет пять назад.
«Десталинизация» он – реальная подготовка массовых репрессий. Требование запрета на профессии – лишь начало, дальше, как в теологических государствах (включая Израиль), пойдут запреты на слово и на саму мысль. Неплохая планируется «модернизация» – в стиле инквизиции. В стратегическом плане «десталинизация», требуя от нас отказа от своей истории, растаптывания своих предков, превращения своих родителей и дедов в преступников и лишь в лучшем случае – в бессловесных беспомощных жертв, является инструментом стирания идентичности нашего народа, превращения русских даже не в Иванов, а в Адольфов, «не помнящих родства». Это уничтожение самосознания народа – инструмент современной глобальной конкуренции. Естественно, оно вызовет сопротивление и вновь расколет общество, что позволит либеральным фундаменталистам избежать возмездия по принципу «разделяй и властвуй». Связанный с углублением внутреннего раскола психологический шок, как после терактов, сделает общественное сознание более пластичным и управляемым…
«ЗАВТРА»: Что можно предложить в качестве выхода для мировой экономики?
М. Д.: Ответы на системные вопросы надо искать в истории: так или иначе все уже было. Реальная история победителей обычно не рассказана: ее некому изучать, и нам остаются наукообразные версии их пропаганды. Так и подлинная история «холодной войны», скорее всего, уже не будет написана: побежденным стыдно, победители самодовольны, – и все они в основном умерли.
Но некоторые эпизоды всё же поддаются реконструкции. США не только вышли из стагфляции (стагнация при сильном росте цен) 1979 – 1982 годов, но и победили нашу страну экономически, прежде всего за счет оживившего их экономику резкого расширения кредита. Кредит был расширен изменением «правил игры»: если до того заемщик должен был вернуть долг с процентами, то после этого, как справедливо отмечает М. Хазин, было достаточно лишь выплачивать проценты. В отношении основной суммы – «тела» долга – стало возможным перекредитование: переоформление кредита на новый срок.
Кардинальное смягчение кредитной политики подстегнуло экономику США, корчившуюся в агонии глубокого структурного кризиса, и придало ей колоссальное ускорение, а котором косное руководство СССР, как раз вступившее в «гонки на лафетах», не могло и мечтать. В итоге США уничтожили своих стратегических противников, Советский Союз и социализм – и обеспечили себе два десятилетия безоговорочного глобального доминирования.
«ЗАВТРА»: Но его экономическая основа порочна: это надувание «финансового пузыря»!
М. Д.: Так точно, и возможности этой модели исчерпаны еще в середине 2006 года, когда прозвенели первые «звоночки» ипотечного кризиса. А в августе 2008 года глобальный экономический кризис перешел в открытую фазу: США накопили столько долгов, что продолжать их наращивание стало невозможным. Механизм функционировавший почти 30 лет и приведший США к мировому господству, выработал ресурс. Приходит время расплаты – но долги делались без учёта даже теоретической возможности этого! – и вернуть их нельзя. Это зияющая неопределенность, в которую глядит сейчас весь мир: долги нельзя ни вернуть, ни наращивать.
Кредитная пирамида начинает осыпаться, рискуя через несколько лет похоронить под собой не отдельных недобросовестных банкиров или регуляторов, но всю мировую финансовую систему – с непредсказуемыми социальными бедствиями и политическими катаклизмами. Лучшие стратегические аналитики мира брошены на то, чтобы направить это осыпание на своих стратегических конкурентов, но принцип «умри ты сегодня, а я завтра» не очень эффективен даже в лагерной, не говоря о современной рыночной, экономике…
Эта неизвестность или, как её вполне официально называют, «глобальная турбулентность» и «беспрецедентная неопределенность» имеет лишь один рациональный и сознательный выход – антикапиталистический: полное прощение сделанных долгов. Раз долги нельзя выплатить, их можно лишь простить. Забавно, что российские либералы, прощая под давлением Запада долги всем и Ася (что уже к 2001 году сделало Россию крупнейшим донором неразвитых стран), в этой парадигме бегут впереди паровоза, показывая пример развитому миру. Да, в ближайшие годы нашим путём не последуют: ведь долги, даже безнадежные, – эффективный инструмент политического давления, позволяющий получать пусть и не деньги, но важные уступки.
Но когда безнадежность основной части долгов станет очевидна, получение уступок станет столь же невозможным, что и возврат долгов. Шутка «если я должен вам доллар, это моя проблема, а если миллиард – это проблема ваша» станет нормой поведения, и основную часть долгов придется зачислить в «токсичные» и, так или иначе, списать. Беда в том, что стихийное списание не исправит систему, выработавшую ресурс: долги будут списывать, лишь чтобы тут же наделать новых, – таких же безвозвратных. Это тупик, из которого помогут выйти только качественно новые принципы организации экономики. Сегодня они еще не ясны, но первый шаг – признание реальности: списание всех долгов как заведомо безнадежных.
«ЗАВТРА»: Это может быть лозунгом России, с которым она если и не шагнет к глобальному лидерству, то хотя бы резко повысит свое влияние в мире.
М. Д.: Верно. Когда большевики в разгар Первой мировой заговорили о мире без аннексий и контрибуций, это казалось бредом. Правящие элиты смеялись до колик, до истерик – пока этот лозунг не стал главным для народов всех воюющих стран. Он так и не реализовался, но изменил развитие мира.
Россия простила почти всех своих должников: мы едва ли единственная что-то значащая страна, которая ничего не потеряет от прощения виртуальных долгов. В реформе глобальной финансовой архитектуры нашим лозунгом должен стать не актуальный 10 лет назад налог на спекуляции, а списание кредитов как безнадежных и созидание мира без долгов. Пора признать: большинство долгов сейчас – спекулятивные, а не инвестиционные. Их нельзя вернуть и потому их можно только списать, освободив должников от бремени, которое разрушает уже не их, но весь мир. Да банковские убытки будут велики. Но из спекулятивных банки станут расчётными, а государства и международные финансовые организации