В августе республика отметит свое 95-летие, но мало кто помнит о том, что год ее рождения совпал с одной из самых жестоких страниц гражданской войны в Коми крае. Кровавая драма разыгралась в ночь с 9 на 10 апреля 1921 года в деревушке Ошвор на берегу Усы. О трагедии много написано как историками республики, так и их западносибирскими коллегами. Спустя 56 лет на железнодорожной станции Ошвор была установлена двенадцатиметровая бетонная стела «Борцам за советскую власть на Крайнем Cевере» скульптора Игоря Пылаева, рассказывает «Республика».

Фото respublika11.ru

В начале 1921 года ненависть крестьян к большевикам и их комиссарам достигла предела, и по всей стране вспыхнули восстания. Самое известное из них подняли в марте моряки Кронштадта. У каждой стороны была своя правда, и было за что бороться. Эта братоубийственная война велась не на жизнь, а на смерть.

В Западной Сибири центром массовых выступлений стала соседняя с Коми краем Тюменская губерния. Западно-Сибирское восстание началось в январе и быстро охватило все уезды Тюменской губернии. Восставшие сибиряки, так же как и кронштадт-цы, ратовали за Советы без коммунистов. Повстанческое движение 1921 года – это не толпы бандитов, изгонявших отряды большевиков. В воззвании Тобольского штаба повстанцев к жителям Сибири можно прочитать: «Мы добиваемся настоящей Советской власти, а не власти коммунистической. Мы хотим, чтобы всем свободно дышалось, чтобы все могли свободно жить, чтобы каждый мог исполнять свободно ту работу, какую он хочет, чтобы каждый мог свободно распоряжаться своим имуществом, чтобы никто не имел права отбирать то, что нажито тяжелым трудом».

После захвата Тобольска повстанцы провозгласили создание самостоятельной Тобольской федерации. А в Печорском крае ждали своего часа несколько сотен бывших белогвардейцев и противников новой власти. Время от времени они устраивали набеги на военные посты и продотряды, захватывали села. Только у этих отрядов не было единого руководства, поэтому скоординироваться с восстанием в Западной Сибири им не удалось.

В основном западно-сибирский мятеж был подавлен в марте-апреле 1921 года. Но на севере борьба затянулась. В феврале Обдорский ревком провозгласил, что устанавливает в регионе военную власть. Для предотвращения антисоветских выступлений ревком взял заложников, и с приближением повстанцев начались расстрелы «бывших элементов».

Восставшие в свою очередь расправлялись с коммунистами, комсомольцами и советскими активистами. 1 апреля 1921 года восставшие освободили Обдорск от власти ревкома.

Защитники советской власти Обдорска отступили по нескольким направлениям. Часть из них направились за Урал – на территорию Коми края – к верховьям Усы. Один из отрядов красноармейцев благополучно вышел к селу Петрунь. Но второй отряд сильно отстал. И в деревеньке Ошвор (это название переводится с коми как Медвежий лес), насчитывавшей всего шесть дворов, большевики остановились на отдых.

В отряде, возглавляемом молодым командиром Сергиенко, было около семидесяти человек, в том числе женщины и дети. Их сопровождало порядка двадцати красноармейцев. Люди разместились на ночлег в пустующих домах и хозяйственных пристройках. В сторону уральского перевала был выслан дозор. Но дозорные, видимо, тоже были не в восторге от советской власти и тайком провели повстанцев в деревню. В ночь с 9 на 10 апреля 1921 года место стоянки красного обоза окружили со всех сторон, и началась бойня. Сибиряки расстреливали всех проснувшихся и пытавшихся спастись бегством. Часть красноармейцев вступили в бой, но у них закончились патроны. Красноармейцев догоняли и убивали. Тех, кто сдался в плен, позже расстреляли у реки. Не желая сдаться в плен, покончили с собой бывший балтийский матрос Митрофан Карпов и его жена, а также Митрофан и Мария Карионовы. Только нескольких пленных отвели в Обдорск, где затем также расстреляли.

Количество жертв ошворской трагедии установить так и не удалось. Позже посланный на место трагедиии отряд лыжников-красноармейцев нашел и захоронил около Ошвора тела 36 человек. Но это были далеко не все погибшие, многие трупы найти просто не удалось. В книге Богданова «Разгром западно-сибирского кулацко-эсеровского мятежа 1921 года», изданной в Тюмени в 1961 году, говорится о том, что из отряда спаслись всего три человека.

Сохранилось воспоминание одного из выживших бойцов Матвея Витязева. Вот что он писал: «Олени были настолько изнурены, что, доезжая до деревни Лабытнанги, что в 20 верстах от Обдорска, оленей одного за другим приходится выпрягать, и таким образом до деревни Ошворье дошли почти пешком. Здесь отряд должен был отдохнуть от невероятного утомления. Опасности как будто и не было, но на самом деле она была. В Ошворье расположились для отдыха хотя бы на одни сутки. Была послана разведка в составе 2-х человек за выяснением, нет ли за нами преследования со стороны бандитов. Но, увы, в разведку оказались посланными такие люди, которые записались в наши ряды с целью вредить нам. И вот один разведчик вернулся с разведки, говоря, что ничего им не замечено, другой же разведчик, так называемый Молния Иван, притворился больным, оставаясь в чуме, который был уже занят бандитами, рассказал им, бандитам, о положении у нас. Находящийся в Ошворах отряд спит. Рано утром, чуть начинает рассветать, в избе, в которой находился первый взвод, случилось нечто: вроде скоро отстреливают со всех сторон. Пули так и визжат, пробивая стену. Изба окружена бандитами, высунешься в окно – как нет человека. Первым через окно был убит комвзвода товарищ Сергиенко, во взводе паника, отстреливаться нельзя. Наконец командиром 1-го взвода товарищем Галишниковым была подана команда: «В цепь за мной!» По глубокому снегу, выход дверей обстреливался бандитами перекрестным огнем так, что кто высунется в двери, тот и падает убитым от пули бандитов. Первым пал командир, которому пуля попала прямо в череп, и ряд других товарищей постигла та же участь. Из общего числа бойцов взвода 45 человек вышли живыми только 17 человек.

Остальные товарищи выбыли из наших рядов навсегда. Вечная память погибшим товарищам в деревне Ошворы».

Другие отряды сторонников большевиков, направлявшиеся из Обдорска на Печору, благополучно дошли до своих. В начале лета 1921 года красные отряды, получившие помощь вооружением и продовольствием, перешли на Обском севере в наступление. И с помощью Красной Армии восстание в Тобольском крае было подавлено. Отдельные отряды и группы повстанцев продолжали борьбу до конца 1921 года.

В 1960-е годы установили фамилии и имена более двадцати жертв. Возраст большинства из них – около двадцати или чуть более лет. Это комсомольцы, коммунисты и беспартийные.

Судя по фамилиям (Артеевы, Сметанины, Лондо, Карповы, Сергиенко), среди жертв были русские, коми-ижемцы и ненцы. В 1966 году было решено увековечить память сибиряков, погибших в Ошворе, и установить на их братской могиле обелиск. Однако это удалось сделать только спустя одиннадцать лет. В ноябре 1977 года воркутинские комсомольцы установили на железнодорожной станции Ошвор памятную стелу со словами «Борцам за советскую власть на Крайнем Севере».

Вот что рассказал в письме «Республике» бывший в 1967-1968 годах секретарем воркутинского узлового комитета ВЛКСМ Владимир Андрианов:

«В поле моей деятельности находились все комсомольские организации от станции Сивая Маска до станции Сейда, от которой уходила ветка на восток. По другую сторону реки находится город Салехард, который до революции назывался Обдорском. Об ошворской трагедии я узнал случайно. Произошло это в кабинете второго секретаря горкома комсомола Ивана Кортошкина, пригласившего меня совсем по другому случаю. Во время нашего разговора раздался звонок. Оператор междугородной телефонной станции попросила ответить Салехарду. Секретарь тамошнего горкома комсомола просила помочь их поисковикам встретиться с жителями Ошвора и собрать неоходимые свидетельские показания очевидцев трагедии, что произошла в апреле 1921 года. Иван Федорович заявил, что такого не могло быть, и хотел положить трубку, но я попросил его передать трубку мне, чтобы расспросить более подробно. Из нашего разговора я выяснил, что «в апреле 1921 года в деревне Ошвор были убиты почти все красноармейцы, уходившие на Запад, за Урал от преследования восставших бандитов из Обдорска, и даже мирные жители». Нас просили встретить и помочь молодым поисковикам из Салехарда.

Я переговорил с директорами подшефных средних железнодорожных школ станции Воркута и попросил подобрать для поездки по четыре старшеклассника, увлекающихся историей. В центре проката спортивного и туристического инвентаря заказал по десять комплектов рюкзаков со спальными мешками и термосами. Подготовили лыжи, закупили продукты, заказали два венка (от воркутинцев и салехардцев) с надписями: «Вечная память героям-красногвардейцам», «От комсомольцев Воркуты» и «От комсомольцев Салехарда».

Восемь старшеклассников вместе со мной и редактором Воркутинской студии телевидения Володей Гринь выехали на поезде до станции Сейда, где встретились с поисковиками из Салехарда, и проехали до следующей станции – Ошвор. Это на 80 км южнее Воркуты. На перроне нас ожидал начальник станции и проводил в красный уголок, вымытый, натопленный, с запасом дров, угля, воды и необходимой посудой. Как выяснилось, на станции в то время проживала семья Хозяиновых, в которой два брата – Николай (ему в 1921 году было девять лет) и Алексей (ему тогда было семь лет) были очевидцами ошворского боя.

На следующий день группа разделилась: «историки» и Володя Гринь встретились с братьями Хозяиновыми и очень подробно их расспросили. Вторая группа отправилась к бывшей деревне Ошвор. После обеда мы все, захватив венки, двинулись к реке Усе, на крутом берегу которой в 1921 году были расстреляны красногвардейцы. С берега мы натаскали приличную кучу булыжников и соорудили пирамиду, на которую возложили наши венки. Тогда же мы пообещали вернуться сюда и соорудить памятник. Вскоре Володя Гринь организовал передачу об ошворской трагедии на местном телевидении, в газетах «Заполярье», «Молодежь Севера» и «Северная магистраль» были опубликованы мои очерки на эту тему.

Позже по моей просьбе в локомотивном депо Воркута изготовили памятник-пирамиду и покрыли оцинкованной жестью. На нем укрепили бронзовую пластину с надписью. В апреле 1967 года мы установили этот памятник в Ошворе. В последующем в воркутинском горкоме партии я неоднажды поднимал эту тему, пока в 1977 году памятник не установили на самой станции Ошвор».