Беда на востоке Украины никого не оставила равнодушным. Даже среди сыктывкарцев оказались те, кто решил поддержать собратьев не только словом, но и делом. 29-летний Максим Семенихин проявил патриотический дух и решил поехать воевать на стороне ополчения в Донецкую область. Недавно он вернулся в Сыктывкар — защита людей в Украине обернулась потерей семьи здесь - жена Максима не выдержала такого напряжения и, забрав детей, ушла. Корреспонденты БНК встретились с бойцом и узнали, что происходит по ту сторону границы.

Фото Николая Антоновского и Максима Семенихина

- Максим, чем до отъезда ты занимался дома?

- В Сыктывкаре я таксовал.

- Здесь была семья, работа, в конце концов. Откуда пришло решение поехать на войну?

- Решение пришло давно, как только начались волнения на востоке Украины. Но тяжело было попасть туда. Ну приедешь — куда пойдешь? Придешь к ополченцам, попросишь автомат и пойдешь воевать, что ли? Так нельзя! Поэтому искал, через кого можно попасть, искал денег на билет и снаряжение. Пришел в одну из партий, там дали денег, на них купил берцы, билеты, медикаменты и форму. На поезде добрался до Ростова, а дальше не могу рассказать - тут ведь многое нельзя говорить.

У меня дедушка там воевал за родину, а теперь они кричат «Гитлер, молодец!» - это плохо. Когда поехал туда, многие говорили, что я сумасшедший. А теперь люди подходят и сами хотят ехать. Не знаю, кто с какой целью туда едет, но, если уж собрался туда, ехать надо от чистого сердца. Там никто не платит за это деньги!

- Когда туда прибыли, вас уже ждали?

- Конечно, ополченцы нас встречали. Там много таких, как я, приехали. Ребята с Крыма, с Сибири, даже с Чукотки приезжают. Все, кому небезразлична судьба мирного населения - братьев наших славян. Учителя, доктора приехали вступить в ряды ополченцев.

- А местные-то есть среди ополчения?

- Естественно! Девушек много: повара, медики, да и боевые есть. Девушка с нами была, у нее и муж тут же, в ополчении. У многих среди ополченцев нет никакого военного опыта, это простые работяги. Откуда у шахтера военный опыт? Это ведь шахтерский городок.

Это гражданская война, там ведь как получается: один идет в ополчение, а его брат родной — за противоположную сторону. Там мозги промывают хорошо.

- У местных военного опыта нет. А у вас есть какой-нибудь опыт за плечами, автомат в руках держали?

- Я служил в милиции, так что автомат в руках держал. Но в боевых действиях нигде не участвовал, это мой первый опыт.

- В чем была ваша задача?

- Мы не давали украинской армии, правосекам пройти в Снежное. Отходили от города и не пропускали их дальше. Сняли с памятника БМП, поставили на въезде в город, для устрашения. А вот БТР у нас настоящий был.

- Где вы базировались?

- Мы стояли в городе Снежное, это в 25 километрах от границы России, около границы Луганской и Донецкой областей.

- Где находилась ваша база? В каких условиях вы жили?

- Мы располагались в разных зданиях: в пенсионном фонде, на автомойке, в гаражах. Жили в спартанских условиях, спали прямо на полу в спальных мешках. Кормили нас местные. Но кормили хорошо: и первое, и второе в столовой на базе варили. Местные нас баловали. Разговоры про грабежи со стороны ополченцев — бессмысленны. Мы не мародерствовали никогда! Знаете, что там происходит? Наш камуфляж ничем не отличается от их формы, только у нас отличительная черта — георгиевская ленточка. Так они стали навязывать ленты себе и ходить по магазинам отбирать товар, типа «мы свои — ополченцы». А люди нам потом говорят, почему вы так делаете? Да вы что, я, например, даже в долг никогда не брал в магазинах.

- А, так сказать, «порох понюхать» пришлось?

- На День России сидели в окопах, я столько «подарков» с неба получил! И пули, и фосфорные бомбы, и газом травили. Сидишь, и запах непонятный появляется, очень плохо от него. В первую очередь ощущают его астматики. Бомбят не прекращая, никакого перемирия не было!

Вчера два самолета наши подбили, а сейчас созванивался с ребятами — люди по подвалам сидят. А вам бы не было страшно?

Когда сидишь в окопах — молишься! Я вспомнил все, что у меня было в жизни плохое и хорошее, жизнь пролетает очень быстро перед глазами. Начинаешь понимать смысл жизни по-другому, я молился, как никогда в жизни.

«Укропы» вставали на границе города и обстреливали нас, зная, что мы не можем им ответить — попадем по мирным жителям. И пользовались этим, прикрываясь мирным населением.

- Как вы определяли «свой — чужой»?

- Нам местные жители помогали, указывали, что появился новичок, местности не знает. В автобусах на блокпостах подают условный знак, что внутри едет «западнец». Проверяем — точно, и с оружием в сумке. А так, население небольшое - чужие сразу в глаза бросаются.

- Сейчас вы в Сыктывкаре, приехали отдохнуть? Собираетесь возвращаться туда?

- Ну, можно сказать, что в отпуск. Обратно хочу возвращаться, но надо здесь решить кое-какие вопросы. Вернулся домой, потому что жена бросила, видать, не выдержала, что муж на войне. Я и приехал разобраться во всем, а оказывается, и разбираться уже не с чем. Когда она узнала, что я надумал ехать в Украину, — сказала: «Езжай», я ведь такой человек, если решил — сделаю.

- Максим, у вас ведь остались дети тут. И вы все равно решились ехать...

- Там тоже дети! Только там много детей, и им действительно помощь нужна. Мои дети здесь, и тут не стреляют. Там у детей психика реально нарушена, смотришь на их рисунки и поражаешься — без слез не взглянешь. Тяжело это переносится, когда подходит к тебе женщина и говорит: «Дайте мне гранату, я пойду взорвусь», оказывается, она учительница и у нее двух учеников убили. Мирное население вообще страдает ни за что! Дети, бабушки, девушки... Они же бомбят не нас, а мирное население — центр города. Целятся по больницам, детским учреждениям, я даже не знаю как это назвать. Они ведь специально расстреливают мирное население, вот в тот день, когда убили двух репортеров в Славянске, погибло 120 человек мирных! О чем это говорит? Целенаправленно уничтожают народ.

- А новости там смотрели? Что показывают?

- Новости, которые показывают украинские каналы, - «мама не горюй»! Врут очень сильно. У нас БТР был сломанный, мы его просто бросили, потому что он не работает. А они показывают его в Славянске, якобы целую колонну российской армии остановили на этом БТР. Ну это смешно, я же знаю как мой БТР выглядит! Одна женщина на российском канале говорит одно, на «1+1» у этой же женщины сделали нарезку слов, как им выгодно. Полчаса их новости смотришь, и охота взять автомат — застрелиться, потому что начинаешь верить, что ты действительно террорист, наш канал посмотришь — нормально все, на улицу выйдешь — люди улыбаются тебе, спасибо говорят, и понимаешь, что все нормально, просто пропаганда украинских каналов.

По их новостям никогда потерь нет, только если самолет разбился — тут уж явно есть погибшие. Я, если верить их словам, уже раза три погибал: каждый день они бомбят и убивают по 50-100 ополченцев, называя нас спецназом ГРУ почему-то. Но у нас столько людей-то нет, сколько они якобы убивают. Потери у нас, конечно, были. Причем жуткие, там зверски убивали наших ребят, — мы даже не могли толком похоронить, но не надо об этом писать. Они и своих убивают, там как заградотряд НКВД: были ребята, которые не хотели воевать и возвращались обратно — их расстреливали. Если отказываешься идти на службу — на несколько лет посадят в тюрьму, только поэтому люди идут в армию.

- А местные жители там рады вам?

- Да, каждый человек старается что-то сделать! Директор магазина предлагает нам бесплатно продукты — отказываемся, ветеран-афганец пришел и на всю свою пенсию купил нам минералки. Говорит: «Ну и что, что последние деньги, зато я знаю — вы помогаете нам. Я не могу уже сам себя защитить». Много ведь там и таких, кто сидит на попе ровно и не делает ничего — бухает. Хотя наркоманов стало меньше — перевоспитали.

- Ополченцы еще и порядок в городе поддерживают?

- Да, с алкашами, наркоманами сами разбирались. Вот пришла женщина и жалуется, что ее алкоголик избил. Мы приходим к нему и проводим профилактическую беседу, затем отправляем на исправительные работы. Человек у нас поработает три дня: улицы подметает, город в порядок приводит. А поработав, приходит снова к нам и записывается в ополчение. Говорит: «Спасибо вам. Я теперь понял, что могу действительно помогать».

А ополченцы разные бывают, Саша был у нас — делал замечательные листовки, которые поднимали моральное состояние жителей и не давали упасть духом, не всем ведь с автоматом бегать.

- А как же тогда милиция? Они-то что там делают и на чьей стороне?

- Ну, милиция пытается работать. Там отделение небольшое — меньше ста человек. Многие убегают, на сторону ополчения никто из них не перешел — у них своя работа. Говорят, конечно, что на нашей стороне, но они же присягают правительству. В помощи нам не отказывают, но находятся они меж двух огней.

- Максим, сейчас ты в Сыктывкаре, тут войны нет. Привык уже к мирному времени? Как-то отложились те дни, проведенные в зоне боевых действий?

- Ну как самолет пролетает - моментально смотришь, пассажирский или боевой. От резких звуков вздрагиваешь и оглядываешься. Естественно, определенный отпечаток накладывается.