На минувшей неделе в Сыктывкаре высадился литературный десант культового литературного журнала «Юность». В свое время он дал путевку в большую литературную жизнь многим советским писателям, в том числе и из Коми. После публикации в «Юности» «заметили» и стали переводить на иностранные языки Елену Габову. Последний выпуск журнала включил в себя подборку авторов из региона – Андрея Попова, Надежды Мирошниченко, Александра Суворова, Петра Столповского, Елены Габовой. В составе десанта – патриарх русской словесности Лев Анненский, редактор отдела прозы Игорь Михайлов и главный редактор журнала, поэт Валерий Дударев. Проведя несколько дней в непрерывных встречах с писателями и читателями, поэт, по его признанию, ощутил небывалую для страны «поэтическую» атмосферу региона. Последний день литераторы провели в селе Ыб, настолько пленившись его красотами, что график дальнейших мероприятий, запланированных на этот день, безнадежно скомкался. Корреспондент БНК выяснил у Валерия Дударева, чем отличается литературная Коми от остальных регионов России.

Фото Кирилла Затрутина

- Завтра утром вы улетаете в Москву. Какое впечатление о Коми вы увезете с собой?

- Ну, я могу ответить, что мы опоздали сегодня на встречу в библиотеку в Выльгорте только потому, что нам настолько понравилось село Ыб, женский монастырь и все, что там находится, люди, послушница, которая с нами беседовала, ее мудрость, и на фоне этой дикой красоты возникает чувство, которое впервые возникло у меня, когда я попал к Есенину в Константиново: эта ширь, этот простор.

Это настолько поэтическая земля, что совершенно естественно, что у вас ясное и четкое литературное пространство и такое количество поэтов. Тут просто невозможно не быть им хоть в каком-то смысле: по крайней мере, в столице и ее окрестностях, мне кажется, каждый в душе немного поэт.

Здесь удивительны природа, поэзия и равноправное ощущение двух языков – ни один язык не давит на другой. Сегодня мы в Ыбе видели замечательную женщину, которая нам показывала коми подворье, где мы повалялись на сеновале, это такое простое, детское счастье. Она нам рассказывала о коми диалектах, поведала какие-то тайны о языке: например, одно и то же слово в разных коми диалектах обозначает противоположные понятия. Это удивительно. И все это дышит, живет своей жизнью. И эта женщина счастлива, она рада своей профессии.

- То есть в Коми вы увидели счастливых людей, каких нет в Москве?

- Да, нам повезло. В музее Куратова тоже работают абсолютно счастливые гармоничные люди. Нас убеждали очень долго, что счастье – в количестве денег, и все покупается и продается. В Коми это не работает. Мы увидели тут первозданное ощущение мира в его полузабытых, но истинных чувствах. Здесь это сохраняется, и это ценность великая. Допускаю, что мы видели далеко не все, есть и другая сторона, но мы ее не видели. Поэтический взгляд ребенка тут сохранен. Беда региона, когда приходят какие-то барыги, далекие от людей, и начинают «управлять» – такого в России предостаточно. У вас, слава Богу, этого нет.

- Вы о Коми говорите, как о другой планете.

- Вы правда очень отличаетесь от других регионов. Я нигде не встречал, чтобы министр культуры пришел и как зритель в библиотеке с обычными зрителями сел, и мы просто с ним беседовали – такого я нигде не помню. Сегодня приходится доказывать, что поэт, прозаик – это тоже профессия, они тоже нужны людям. У нас двадцать лет выбрасывали из жизни настоящую литературу, и мы получили полный расцвет «проектной» литературы, которая и бессмысленна, и беспощадна, причем не как русский бунт, а гораздо хуже. Там нету жалости. Это литература релаксации, которая выбивает ту литературу, которая может созреть в таком пространстве, как Коми республика.

- Журнал «Юность» всегда был славен тем, что открывал новые имена. Эта тенденция сохраняется? Ведь если взять последние номера, возраст авторов весьма зрелый.

- Мы провели у вас мастер-класс и были приятно удивлены. Не наша задача сравнивать, но это приходится делать, потому что мы формируем подборки со всей страны, обеспечивая литературные контакты, когда авторы из Калининграда могут прочесть поэзию Владивостока. «Юность» – это федеральный журнал, который связывает не только поколения, но сохраняет единое литературное пространство и единое пространство страны. Большевики были мудрыми людьми. Литература с ее художественными поисками была им в общем-то не нужна, хотя они четко определяли и вытаскивали талантливых авторов. Им нужна была идеология, они понимали, что это цементирует общество.

- А теперь?

- А теперь вдруг власть снова стала это понимать. Не так давно Путин собрал литераторов, благодаря Владимиру Ильичу Толстому (советник президента РФ, потомок автора «Войны и мира» – БНК) – это один из первых признаков. Я когда услышал Толстого, которого раньше не знал, понял, что это человек с системным мышлением. До этого была болтовня. Не будем скрывать, что в литературе огромное количество проходимцев.

- Как и везде, наверное?

- Не везде. Попробуйте стать музыкантом, если вы проходимец, удержаться в консерватории – не получится. Художником стать – не получится. В 90-е, благодаря проходимцам во власти, политике, от литературы отвернулись, и журналов не должно было быть совсем. А ведь это единственный камертон. Не будем скрывать, что тогда речь шла о прекращении существования России как таковой.

- И как вам удалось сохраниться?

- Мы просто делали свое дело. Так же, как у вас в Ижме, когда Сотников спас целый самолет, содержа полосу в порядке. И когда Путин спросил его: «Зачем вы это делали?», он ответил: «Я просто делал свое дело, я понимал, что это когда-нибудь пригодится». Так и наш труд. Я понимаю, что он незаметен, но потихоньку своим делом мы создаем это пространство, и в каждом регионе, куда мы приезжаем, все равно остаются молодые ребята, которые это воспринимают. Просто с ними никто об этом не говорит. Государство, наверное, пыталось развить больше бизнес-мышление, экономическое, юридическое, политологическое: о литературе мало кто думал.

Мы бывали и в плачевном состоянии: иногда журнал выходил объемом в 64 страницы в черно-белом варианте. Сейчас мы побили рекорд: мы сделали российско-казахстанский номер совместно с журналом «Простор», который тоже сохранил свое культурное пространство, объемом в 325 страниц.

- Более того, вам удалось пробиться к читателю через киоски. То есть литературу настоящую покупают.

- Да, в Петербурге и Москве у нас сто точек, причем «Юность» покупают даже на вокзалах, в автоматах. Неважно – погибнут или не погибнут литературные журналы – дайте людям просто знать, что они существуют, а они уж сами сделают свой выбор. Вот этого шанса наша политика, любящая пиарить, не дает. Если человека пиарят, это еще не значит, что он талантлив. Просто он деньги вложил и отрабатывает. Вот чем все-таки хороша была советская власть, так это реальным поиском реально талантливых людей. И дело не в идеологии, а в работе.

- Сейчас возможно это возродить, понимают ли это нынешние власти?

- Я не могу сейчас оценивать нынешнего министра культуры России. Многие вещи, которые он говорит о войне, мне нравятся. Он, вероятно, просто любит Россию, и это важно. Везде есть думающие люди, которых надо объединять. Ведь должен быть в России писатель, который пусть условно, но ставит «проклятые» вопросы. А настоящая литература, в отличие от «проектной», задает «проклятые» вопросы. Вспомните школу: сколько человек убил Раскольников? Страшный вопрос, но он дает всю философскую картину мира. Основная цель – объединять нормальных людей и пытаться делать так, чтобы они думали, потому что без литературы нельзя обойтись. Пытались все задачи, которые есть в литературе, свалить на церковь – не получилось. Священник все-таки служит Богу, а литература шире, несмотря на то, что библейский сюжет в ней часто бывает главным. У литературы задача шире, это еще и сохранение языка. Поэт – это хранитель языка. Вторая функция литературных журналов – быть камертоном. Вот уберите их, и в интернете будет пятьсот тысяч людей, которые пишут стихи и читают их друг другу. Это безумие.

- Мы выяснили, что писатели в Коми есть. А что вы можете сказать о читателях? Есть ли у наших замечательных поэтов и прозаиков здесь свой читатель? Не получается ли так, что они сами читают друг друга?

- Года три назад мы проводили опрос и выясняли, какое поколение нас читает. Мы выяснили, что это не те, кто хочет стать профессиональным писателем. Самому молодому нашему читателю – из Белгородской области – было десять лет, самому почтенному – из Челябинской – тогда был девяносто один год, дай Бог, чтобы он был жив. Вот такой диапазон. Проблема в том, что читать настоящую литературу трудно. Литературу релаксации читают в метро, на конечной станции выкидывают в урну, она не читается как книга. А то, что мы создаем, эти новые имена – Ильдар Агюзаров, Вера Тихонова, выпускники Литинститута, Тая Ларина из поэтов. В каждом поколении есть свои поэты, но их немного. Что касается читателей, недавно в Тюмени мы собрали целый театр, включая балконы. Читатели у нас есть, но это не системный, а фрагментарный читатель. Он не понимает, где взять сегодня журнал, и, к сожалению, растет количество людей, которые нас сегодня читают в интернете. Это должна быть государственная политика в области распространения.

Огромное количество аферистов есть в этой области, через что мы проходили – вы себе не представляете: люди просто состояния себе делали на распространении журналов. Сейчас читателя захватывает «проектная» литература. Вот, например, писателя Акунина не существует. Есть господин Чхартишвили, который занимается Японией всю жизнь, замечательный специалист. Под своим именем он выпустил только одну вещь – «Кладбищенские истории», про европейские кладбища. Все остальное – проект, что, собственно, было всегда, начиная с начала двадцатого века. У каждой гимназистки под подушкой лежал такой роман. Тот же самый Арцыбашев с его «Саниным», все это мы проходили. Но вопрос в другом: было такое издательство «Знание», которое создавал Горький и из которого вышли и Бунин, и Андреев, и те же «Серапионовы братья», после которых появились Фадеев, Лавренев – в 20-е годы. Вот сейчас этого нет, а надо, чтобы существовало обязательно! Это художественная правота. И то, что у вас это сохранилось, – прекрасно.

- Ну а с нашими читателями появился у вас диалог?

- Чтобы появился диалог, надо приехать сюда не один раз. Пока состоялось всего лишь знакомство, хотя на мастер-классе диалог удался. У общения должны быть перспективы. Приоткрою маленькую тайну: мы договорились, что наш литературный проект продолжится. Мы хотели бы вывезти в наше литературное пространство регионы, многие жаждут.

- Коми-то в списке?

- Коми с вашей литературной атмосферой не просто в списке, а во первых строках.