В Сыктывкаре и Корткеросе в эти дни проходит третий межрегиональный фестиваль «Читаем вместе». Одна из самых прогрессивных библиотек региона - Корткеросская библиотека имени М.Лебедева на этот раз пригласила в гости из Екатеринбурга автора нашумевшей повести «Куда скачет петушиная лошадь» и еще более сорока книг, кандидата медицинских наук, нейрофизиолога Светлану Лаврову. Сегодня она проводит встречи с читателями Национальной детской библиотеки имени Маршака и центральной городской библиотеки Сыктывкара, а завтра отправится в Корткеросский район. Поводом для приглашения Светланы Лавровой в Коми стала победа ее повести в стиле фэнтези, написанной на материале коми мифологии, в престижном литературном конкурсе Книга.ру. С повестью уже познакомились российские и екатеринбургские читатели. Героями книги стали юный Пера-богатырь, Баба-Ёма, Войпель в образе волка, водяные, духи - персонажи дохристианской культуры коми. В компании с двумя инопланетянами растительного происхождения в образе карикатурного мифологического коня и его всадника, современной девочкой Дашей, мечтающей стать писательницей, они отправляются на Север, на борьбу с Нечто, пожирающим мир. О внезапной любви к коми земле, о литературных секретах и соотнесении с действительностью Светлана Лаврова рассказала БНК.

Фото Кирилла Затрутина

- Как вас занесло в коми мифологию?

- В коми мифологию меня «занесла» Елена Габова. Сначала она «занесла» меня в нее чисто физически, позвав сюда вместе с моими друзьями – екатеринбургскими писателями - весной 2011 года. Приехав сюда, я поняла, как, оказывается, еще мало понимаю в жизни, потому что очень скудно знала о таком изумительном народе – коми. Я знала, что он есть. Ну, есть испанцы, португальцы, коми тоже. А потом, когда начала смотреть удивительные, совершенно невероятные городки, деревни, Усть-Вымь, Ыб, просто поездила по окрестностям, поговорила с людьми, почитала книги, мифологию, оно просто само внутри меня «сварилось».

- То есть решение писать о коми пришло сразу или какое-то время вызревало?

- Я знала совершенно точно, что буду писать, просто не знала, что именно это будет, а потом написалось очень быстро – недели за три. Я здесь пыталась скупить все книги по мифологии, истории коми.

- Вы их нашли в наших магазинах?

- Как ни странно, да. То есть сборник под редакцией Рочева, потом мне тут подарили совершенно потрясающую книгу, она, конечно, не филологическая, а художественная, но считаю, что она должна быть настольной в каждом доме. Это «Мальчик из Перми Вычегодской» Владимира Васильевича Тимина. Я, взрослый человек, перечитывала ее три раза. Это так интересно и прекрасно, такая светлая проза!

- Открытие Коми продолжается, или уже чувствуется несоответствие с первым впечатлением?

- Мне мало, мало, мало, я хочу еще. Дело в том, что я все-таки работать приезжаю, встречаюсь с людьми, получается, что для продолжения этих открытий времени очень мало, вот вчера немножко погуляла, сегодня с утра съездила через реку в Заречье, и я еще хочу. Процесс продолжается. В Корткеросе мне вчера рассказали о железном старике – Кöрт Айке, но, к сожалению, начался дождь, и мы не поехали туда, где он жил.

- Я вам открою страшную тайну: вы сейчас знаете коми мифологию гораздо лучше, чем большая часть жителей Коми. Как вы к этому относитесь?

- Не знаю, мне как-то в это не верится. Дело в том, что мы, русские, свою мифологию практически потеряли. Мы приняли православие рано, и фактически нация формировалась в условиях православия, и языческое прошлое осталось в далеком-далеком прошлом. Языческие боги постепенно трансформировались в леших, водяных и прочая. Сюда, на коми землю, православие пришло попозже и, теоретически рассуждая, здесь это должно быть более живо, более памятно.

- А какое значение могут иметь языческие божества в православной стране в 21-м веке?

- Историческое и мифологическое прошлое – это любовь. Как я воспринимаю свою, уральскую землю? Это моя земля, я здешняя, родилась тут, знаю наши сказания, наши горнозаводские легенды, какой-то городской фольклор. Потом от тех, кто пришел с европейской части России, пришли другие верования. Это все формирует личность человека. Точно так же и коми. Какая, в сущности, разница между вами, нами, индейцами в Бразилии, немцами в Германии? Все примерно одинаково…

- В повести есть образ странного православного монаха, охраняющего кладбище немецких военнопленных. Это тоже персонаж «потусторонний»?

- Этот монах – единственный реальный человек из всей книги. Мне очень жаль, что, когда в «Компасгиде» готовили эту книгу, они убрали примечания. Что касается монаха, там было примечание: смотри сайт такой-то, ссылка такая-то – про этого монаха с фотографией. Это у нас совершенно реальная была экспредиция на внедорожниках на озеро Чусовское. Путешественники встретили там этого монаха, действительно, как в книжке написано, оставили ему бутылку виски, которое он принимает по ложке по большим праздникам за здравие всех людей Земли. Он там жил и на самом деле нес послушание на кладбище. В книге я процитировала его слова. Этот совершенно, как кажется, фантасмагорический персонаж – совершенно реален. Наша жизнь вообще не так реальна, как всем нам кажется.

- Любимый персонаж у вас есть?

- Да, конечно. Лютик. (Менкв Лютик – монстр-дерево, прирученный юным героем-инопланетянином – БНК). Вчера в Корткеросе меня мальчик спросил: «Как вы придумали Лютика?» Я сказала, что Лютика придумывать не надо, потому что Лютик – это я. Со всеми моими комплексами, со всеми моими «вот меня не берут в компанию», «вот меня никто не любит», «какой я большой, толстый, страшный и все такое прочее». Лютик – это все мои подростковые комплексы плюс наслоившиеся взрослые.

- Вывод: психотерапевт писателям не нужен.

- Прихотерапевт нужен всем. Просто все справляются с этим по-разному. А писатель – вот так.

- Не боитесь ли вы, что коми ученые, прочитав повесть, осудят вас за волное обращение с материалом, захотят прочесть лекцию и расставить все по местам?

- Нет, не боюсь. Более того, это было бы даже неплохо. Я когда писала книгу, очень боялась, что что-нибудь напортачу, какую-нибудь «развесистую клюкву». Поэтому я Елене Васильевне Габовой и прислала на вычитку. Что она мне сказала подправить, то я подправила.

- То есть замечания были?

- Было замечание такое: вот ты нас обвиняешь, что мы забыли коми язык, а не помнишь, что государство запрещало нам учить его. В школах его не учили, и в городах его было не услышать. То есть нам изучать коми было так же сложно, как китайский.

- То есть к критике вы готовы и даже просите, чтобы повесть изучили с этой целью?

- Нет, я не прошу, кому ж приятно, когда тебя бьют по голове? Но если прочитают и что-то найдут, во втором издании можно исправить. Я обычно очень тщательно подхожу к таким вещам, во всяком случае, всю академическую литературу на эту тему читала очень подробно. Более того, издательство «Компасгид» тоже серьезно подходит к этим вопросам.

- В Коми за эти два дня у вас уже прошло несколько встреч. Как воспринимают читатели книгу?

- Во-первых, это читатель общероссийский. Поскольку книга участвовала в конкурсе, она была выложена на сайте Книга.ру, дети писали рецензии и выставляли баллы, и когда она заняла первое место, это было потрясение, я просто не поверила, даже не поехала на вручение.
Потом есть читатели екатеринбургские, потому что тоже были встречи по этой книжке. И вот, наконец, я приехала к людям, для кого я, собственно, и писала ее. Хотелось, чтобы приняли прежде всего здесь. И это страшнее всего: потому что если вы скажете «фу, какая дрянь», окажется, что я работала зря.
Но задача-то была еще какая? Когда было обсуждение на конкурсе, отзывы были очень хорошие, но один отзыв был такой: Зачем об этом писать? Кому интересно это читать? Кто такие коми, я даже не слышал о них ни разу!». Я так обиделась, между прочим! Пусть в России знают об этой земле – хотя бы так. Больше всего бы мне хотелось, чтобы Москва переиздала «Мальчика из Перми Вычегодской». Но сейчас такая своеобразная международная обстановка в связи с Украиной и присоединением Крыма, что, может быть, неправильно будет расценена верхами старая агрессия московитов на коми землю. Но книга, между тем, бесподобна.
Здесь у меня уже есть читатели. Не знаю, как будет дальше, потому что я себя чувствую наглой вторженкой в чужую жизнь. Правда, очень страшно! Вот я приехала на семь дней – и видите ли, еще что-то написала. Не потому что у меня мало сюжетов, а просто я приехала – и полюбила эту землю, меньше, чем свою родную, но она зацепила. Мне просто хотелось участвовать в вашей жизни. Хотя бы так. Ну, а как я еще могу участвовать?
Кстати, я хочу извиниться не за свою вину. В аннотации к книге написано: «Даша живет в маленьком городке…» Я знаю, что Сыктывкар большой город, столица, где почти триста тысяч жителей. Аннотацию писала не я! Я когда им сказала на выставке, что это столица, они ответили, что «по меркам Москвы это очень мало».

- Вы много ездите по разным регионам и имеете возможность сопоставлять региональную литературу в общероссийском литературном процессе. Как мы выглядим?

- Хорошо выглядите. Я считаю, что Тимин – это гений. Его книга достойна быть классикой. Мне очень нравятся произведения Елены Васильевны Козловой. Я люблю Елену Васильевну Габову во всех ее проявлениях, как литературных, так и личных. Это прекрасные, светлые, добрые подростковые книги. Я так писать не умею. У Петра Столповского я больше всего люблю его рыбацкие рассказы (Книга «Окунь для Вакуля» признана лучшей книгой года – БНК). Там еще и обложка такая… Устала я от лаковых обложек, а эту, когда получила, всю обгладила сначала.

- Для писателя у вас экзотическая профессия, причем она основная. Профессия нейрофизиолога помогает или мешает в литературе? Ведь вы знаете о человеческом мозге все.

- Нет, не все я знаю о человеческом мозге. Нейрофизиолог – это человек, который только чуть-чуть постоял рядом.

- Но 99,9 процента людей и рядом не стояли…

- С одной стороны, врачебная профессия помогает писать. С другой стороны, мешает, потому что сейчас я должна читать лекцию, а не быть тут.

- Чему учит финал вашей повести?

- Ну, рассказывать о нем нельзя, потому что потом читать будет неинтересно. Мне тяжело, когда начинают спрашивать, о чем идея книги или чему она учит.

- Но ведь у вас там о любви. К родине… не покидать ее, как три сестры – «в Москву, в Москву», а оставаться и жить тут.

- Так началось все с чего? С дочери сыктывкарского библиотекаря. Прекрасная, талантливая девочка, собиралась уезжать в Екатеринбург или куда дальше. Я поняла, что же будет с Сыктывкаром, если из него уедут такие люди. Она осталась все-таки, кстати.
Я никогда никого не убеждаю. Нельзя научить любить. Если учить, то это не любовь.
Эта тема очень больная и для Урала в том числе. Вот книжка у меня «Верните город на место» про уральский город Ирбит – она тоже примерно об этом, только там не мифология, а, скорее, фантастика. Город провалился между двумя измерениями, потому что жители его покинули. Если в советское время там было семь заводов, то сейчас почти ничего не осталось, им негде работать, они все уезжают. А город изумительный! Там сто пятьдесят домов позапрошлого века – узорчатый кирпич, такого нигде нет. Изумительный музей, умные замечательные люди, но он пустеет и пустеет. Талантливые дети и взрослые оттуда уезжают – и это понятно. Я, насколько могла, составила план по спасению Ирбита из трех пунктов. Первый пункт – всегда на всех встречах рассказывать об Ирбите. Второе – со всеми журналистами упоминать тему маленьких городов Урала. И третий пункт – написать книжку. Для чего все это нужно? Во-первых, должно создаться мнение, что Ирбит – это круто, что это почти наша уральская Флоренция, во-вторых, поскольку я на взрослых уже не надеюсь, воздействовать на детей, моих читателей, с чьей помощью это и начнет поворачиваться в другую сторону, когда они станут взрослыми.

- А над Сыктывкаром готовы шефство взять?

- А зачем? Это такой хороший город! Но вы знаете, я бы хотела здесь немного подольше пожить, поездить, посмотреть. Я бы просто что-то еще написала. Я думала, что я выложилась вся. Вчера, сегодня я походила и поняла, что хочу еще. Я хочу все это видеть. Может, это наглость, но мне на коми земле комфортно, тепло, я приезжаю не на чужую землю.